Сочинения по литературе: Что нужно человеку для счастья Видно, грусть оставила в наследство. Ты, о мама, девочкам своим! М. Цветаева Марина Ивановна Цветаева поразительно талантлива, но столь же трагична. Ее дар рано проявился и многое сулил, а обернулся лишь мучительной судьбой и ранним уходом. Дети — это взгляды боязливых. Ножек шаловливых по паркету стук. Дети — это солнце в пасмурных мотивах, Целый мир гипотез радостных наук…
Дети — это отдых, миг покоя краткий. Богу у кроватки трепетный обет, Дети — это мира нежные загадки, И в самих загадках кроется ответ! Прекрасные времена детства и ранней юности оставили вдуше Марины Ивановны светлый след, а потом пришла любовь, большая, на всю жизнь, и Цветаева смело и решительно шагнула ей навстречу. Я с вызовом ношу его кольцо! — Да, в Вечности — жена, не на бумаге! — Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге…
В его лице я рыцарству верна, — Всем вам, кто жил и умирал без страху! Такие — в роковые времена — Слагают стансы — и идут на плаху. Очень рано и поразительно верно она оценила характер Сергея Эфрона, своего возлюбленного и мужа, сильного и благородного человека. Свет этой любви помог Цветаевой пережить холодные и голодные революционные годы в Москве, стойко, не бросая творчества, жить в ожидании встречи. И когда ради этого пришлось уехать из России, Марина Ивановна не усомнилась. Она не родину покидала, а ехала к любимому, который нуждался в ней, но волей судьбы оказался на чужбине. Как правая и левая рука — Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены, блаженно и тепло, Как правое и левое крыло. Но вихрь встает — и бездна пролегла От правого — до левого крыла! В эмиграции было очень тяжело, но не только сложности быта обременяли Цветаеву. Она понимала, что нужна своим близким, что это ее крест, и несла его, гордо подняв голову. Это было время напряженной творческой работы. Ведь поэзия для Марины Ивановны была сродни жизни. В своем творчестве она не покривила душой, не солгала, не было таких благ, ради которых можно было поступиться вдохновением, истиной. Это единственная опора в тяжелые годы скитаний по Европе, когда самоутверждался и складывался стиль Цветаевой. Она пыталась разобраться в своей душе, в поэтическом даре, за который, она была уверена, придется еще заплатить высокую цену.
Стихи растут, как звезды и как розы, Как красота — ненужная в семье. А на венцы и на апофеозы — Один ответ: — Откуда мне сие? Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты. Небесный гость в четыре лепестка. О мир, пойми. Певцом — во сне — открыты Закон звезды и формула цветка. Цветаева жила единой мечтой — вернуться в Россию, без которой не мыслила своего существования, от которой никогда не отрекалась.
Этой надеждой держалась в самые тяжелые и безрадостные периоды жизни, но прежде всего она была поэтом, чутко переживающим время, слышащим малейшие нюансы души. Как по канату и как на свет. Слепо и без возврата. Ибо раз голос тебе, поэт, Дан, остальное — взято.
Я уверена, в определенные периоды, или даже в мгновения, Цветаева была счастлива, но не той обывательской меркой, когда решающее слово за сытым и спокойным существованием, а мерой творца, оправдывающего свое существование каждодневным упорным трудом; своей необходимостью близким и любимым ею людям; осуществляющейся мечтой — возвращением в Россию. Но временами ее охватывали сомнения, и тогда появлялись горькие, разрывающие душу строки. Тоска по родине! Давно Разоблаченная морока! Мне совершенно все равно — Где совершенно одинокой Быть… В себя, в единоличье чувств. Камчатским медведем без льдины Где не ужиться (и не тщусь!). Где унижаться — мне едино. Мне кажется, Марине Цветаевой, как, впрочем, и каждому, для счастья нужно было очень мало и одновременно безмерно много: любовь, семья, творчество.
Почти все у нее было отнято, и она отказалась от жизни, потому что никогда не шла на сделки, компромиссы. Она была максималисткой, ей нужно все — или ничего. И когда судьба отняла у нее любимых, Марина Ивановна не смогла больше жить. Я не сужу ее и не оправдываю, у меня нет такого права. Лишь пытаюсь понять, как смогла она, довольно хрупкая и слабая физически, вынести на своих плечах столько горя, не сломаться, а перелить его в талантливые стихи — своеобразную летопись жизни, помогающую оценить масштаб ее личности. Ни к городу и ни к селу — Езжай, мой сын, в свою страну, — В край — всем краям наоборот! — Куда назад идти — вперед Идти, особенно — тебе…
Нас родина не позовет! Езжай, мой сын, домой — вперед — В свой край, в свой век, в свой час,— от нас — В Россию — вас, в Россию — масс… К Марине Цветаевой пришла известность, но слишком поздно, она и это предвидела. Как жаль, что в России умеют ценить лишь умерших, а поэту хочется счастья и признания при жизни, короткой, как правило. Моим стихам, написанным так рано. Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет… Разбросанным в пыли по магазинам. (Где их никто не брал и не берет!
). Моим стихам, как драгоценным винам. Настанет свой черед. Горькое и гордое провидение, не правда ли?! Видно, грусть оставила в наследство.
Ты, о мама, девочкам своим! М. Цветаева Марина Ивановна Цветаева поразительно талантлива, но столь же трагична. Ее дар рано проявился и многое сулил, а обернулся лишь мучительной судьбой и ранним уходом.
Дети — это взгляды боязливых. Ножек шаловливых по паркету стук. Дети — это солнце в пасмурных мотивах, Целый мир гипотез радостных наук… Дети — это отдых, миг покоя краткий. Богу у кроватки трепетный обет, Дети — это мира нежные загадки, И в самих загадках кроется ответ! Прекрасные времена детства и ранней юности оставили вдуше Марины Ивановны светлый след, а потом пришла любовь, большая, на всю жизнь, и Цветаева смело и решительно шагнула ей навстречу.
Я с вызовом ношу его кольцо! — Да, в Вечности — жена, не на бумаге! — Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге… В его лице я рыцарству верна, — Всем вам, кто жил и умирал без страху! Такие — в роковые времена — Слагают стансы — и идут на плаху. Очень рано и поразительно верно она оценила характер Сергея Эфрона, своего возлюбленного и мужа, сильного и благородного человека. Свет этой любви помог Цветаевой пережить холодные и голодные революционные годы в Москве, стойко, не бросая творчества, жить в ожидании встречи. И когда ради этого пришлось уехать из России, Марина Ивановна не усомнилась.
Она не родину покидала, а ехала к любимому, который нуждался в ней, но волей судьбы оказался на чужбине. Как правая и левая рука — Твоя душа моей душе близка. Мы смежены, блаженно и тепло, Как правое и левое крыло. Но вихрь встает — и бездна пролегла От правого — до левого крыла! В эмиграции было очень тяжело, но не только сложности быта обременяли Цветаеву. Она понимала, что нужна своим близким, что это ее крест, и несла его, гордо подняв голову. Это было время напряженной творческой работы.
Ведь поэзия для Марины Ивановны была сродни жизни. В своем творчестве она не покривила душой, не солгала, не было таких благ, ради которых можно было поступиться вдохновением, истиной. Это единственная опора в тяжелые годы скитаний по Европе, когда самоутверждался и складывался стиль Цветаевой. Она пыталась разобраться в своей душе, в поэтическом даре, за который, она была уверена, придется еще заплатить высокую цену. Стихи растут, как звезды и как розы, Как красота — ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы — Один ответ: — Откуда мне сие? Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты. Небесный гость в четыре лепестка. О мир, пойми. Певцом — во сне — открыты Закон звезды и формула цветка. Цветаева жила единой мечтой — вернуться в Россию, без которой не мыслила своего существования, от которой никогда не отрекалась. Этой надеждой держалась в самые тяжелые и безрадостные периоды жизни, но прежде всего она была поэтом, чутко переживающим время, слышащим малейшие нюансы души. Как по канату и как на свет. Слепо и без возврата.
Ибо раз голос тебе, поэт, Дан, остальное — взято. Я уверена, в определенные периоды, или даже в мгновения, Цветаева была счастлива, но не той обывательской меркой, когда решающее слово за сытым и спокойным существованием, а мерой творца, оправдывающего свое существование каждодневным упорным трудом; своей необходимостью близким и любимым ею людям; осуществляющейся мечтой — возвращением в Россию. Но временами ее охватывали сомнения, и тогда появлялись горькие, разрывающие душу строки. Тоска по родине! Давно Разоблаченная морока! Мне совершенно все равно — Где совершенно одинокой Быть…
В себя, в единоличье чувств. Камчатским медведем без льдины Где не ужиться (и не тщусь!). Где унижаться — мне едино. Мне кажется, Марине Цветаевой, как, впрочем, и каждому, для счастья нужно было очень мало и одновременно безмерно много: любовь, семья, творчество. Почти все у нее было отнято, и она отказалась от жизни, потому что никогда не шла на сделки, компромиссы. Она была максималисткой, ей нужно все — или ничего. И когда судьба отняла у нее любимых, Марина Ивановна не смогла больше жить. Я не сужу ее и не оправдываю, у меня нет такого права. Лишь пытаюсь понять, как смогла она, довольно хрупкая и слабая физически, вынести на своих плечах столько горя, не сломаться, а перелить его в талантливые стихи — своеобразную летопись жизни, помогающую оценить масштаб ее личности.
Ни к городу и ни к селу — Езжай, мой сын, в свою страну, — В край — всем краям наоборот! — Куда назад идти — вперед Идти, особенно — тебе… Нас родина не позовет! Езжай, мой сын, домой — вперед — В свой край, в свой век, в свой час,— от нас — В Россию — вас, в Россию — масс…
К Марине Цветаевой пришла известность, но слишком поздно, она и это предвидела. Как жаль, что в России умеют ценить лишь умерших, а поэту хочется счастья и признания при жизни, короткой, как правило. Моим стихам, написанным так рано. Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет… Разбросанным в пыли по магазинам. (Где их никто не брал и не берет!). Моим стихам, как драгоценным винам. Настанет свой черед. Горькое и гордое провидение, не правда ли?!