Сын английского адвоката, сделавший блестящую карьеру: окончил Оксфорд, стал выдающимся адвокатом, известным писателем. В юности Мор был учеником гуманистического богослова Джона Колета, и писал ему 23 октября 1504 г.: «Всюду скрежет ненависти, всюду бормотанье злобы и зависти, всюду люди служат своему чреву, — главенствует над мирской жизнью сам дьявол». Подумывал об уходе в монастырь, о реформе Церкви, о реформе общества, и вместо монастыря все-таки, как и подобает христианскому гуманисту, стал политиком.
В 1510 г. Мор был избран депутатом парламента от лондонских предпринимателей. Король Генрих VIII сделал его спикером палаты общин, поручал ему дипломатические миссии, возвел в рыцарское достоинство, а в 1529 году назначил канцлером, высшим должностным лицом королевства, причём впервые этот пост был доверен не епископу и не аристократу. Мор, однако, не гордился этой карьерой и вообще смотрел на окружающую действительность трезво, хотя и начинал как все: видел в новом короле, Генрихе VIII, просвещенного – то есть, повинующегося праву – монарха, который не будет предаваться произволу, как его предшественник. Впрочем, и тогда он писал, что королевская политика – это спектакль, только играется он не на театральных подмостках, «а по большей части на эшафотах». В своей книге “Утопия”, вышедшей в 1516 году он и сатирически описал жизнь Англии, и нарисовал картину идеального общества, терпимого ко всем религиям, уравновешенного, мирного.
В юности Мор подумывал о монашестве, но затем избрал брак и женился на очаровательной маленькой Джейн. Он пытался её воспитывать в духе своих представлений об идеальном человеке, весьма отличных от обычных представлений того времени о хорошей жене: учил музыке, литературе, логике. Джейн была возмущена такими непомерными требованиями и закатывала мужу истерики, пока её собственный отец однажды не устроил её выговора: жена должна повиноваться мужу во всем, а ей достался вообще идеальный супруг. После этого жизнь наладилась, тем более, что Мор обладал не только умом и энергией, но и огромным чувством юмора, смягчавшим его порывы. Друг Мора, Эразм Роттердамский оставил его яркий портрет:
“Кажется, что он рожден и создан для дружбы, и нет друга надёжнее. Он так восхищается обществом и разговором тех, кого он любил и кому доверяет, что в дружеском общении находит высшее очарование жизни. … Хотя он часто забывает о своих собственных интересах, он всегда блюдёт интерес друзей… Он так добр и обхождение его столь приятно, что он взбадривает самых скучных людей и помогает пережить любое несчастье. С детских лет он так любил веселье, что, казалось, был рожден, чтобы шутить, хотя он никогда не опускается до вульгарности и никогда не любил пошлых развлечений. Если шутят на его собственный счёт, даже злобно, он в восторге от удовольствия остроумно ответить. Он из всего извлекает радость, даже из самых серьёзных вещей. Если он разговаривает с учёным и мудрым человеком, он радуется его таланту… С потрясающей гибкость он приноравливается к расположению каждого человека”.
Через шесть лет брака Джейн умерла, оставив мужу четырёх детей, и он женился вторично на опять маленькой, хотя уже вовсе не очаровательной вдове Алисе Миддлтон, старше Томаса на семь лет, которая держала в порядке его дом и занялась воспитанием детей. С ней уже ни о какой литературе речи не было, вдова была невежественна и не видела нужды меняться. Одному приятелю Мор как-то сказал, что если уж женщина есть необходимое зло, то надо жениться на зле наименьшего объема; а всерьёз он писал: “И с лучшей женой нельзя прожить без некоторого дискомфорта… говорю об этом с уверенностью потому, что обычно наши собственные недостатки и делают наших жён хуже, чем они они могли бы быть”. Иначе полагал король Генрих, сменивший (и уморивший) несколько жён. Король провозгласил себя главой Английской Церкви и народ в целом принял это. Мор незамедлительно подал в отставку с поста канцлера. Без постоянного источника дохода, ему пришлось расстаться с любимыми коллекциями монет, музыкальных инструментов, греческих рукописей (Мор, как и Эразм, был горячим энтузиастом перевода Библии на современные языки). Зато, писал он Эразму, “У меня наконец-то есть время для Бога, молитвы и себя”.
В 1534 г. был принят закон, обязывающих всех англичан принести клятву верности Королю как единственному владыке (подразумевалось, что верность Папе есть государственная измена). Мор (нимало не обманывавшийся насчёт моральных качеств пап, современником которых ему пришлось быть, более того, бывший приверженцем консилиаризма – учения о том, что власть вселенских соборов выше папской) отказался одобрить этот закон и был арестован. 15 месяцев его держали в тюрьме, доведя до страшного измождения, пока не приговорили к смерти. Накануне казни Мор передал дочери власяницу, которую много лет тайком носил на голом теле. Тюремщику, сообщившему ему о времени казни, Мор сказал спасибо за хорошие новости: “Спасибо и его величеству, что он не замедлил доставить мне удовольствие освободиться от страданий этого развратного мира”.
Приговор гласил:
«Повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту».
Король заменил эту казнь на «простое» повешение, на что Мор отозвался словами: «Избави, Боже, моих друзей от королевского милосердия». Разумеется, он вовсе не желал друзьям мучений, он желал, чтобы милосердия было милосердием не в сравнении с адскими муками, а само по себе.
Оказавшись перед эшафотом, Мор с сомнением поглядел на крутую лестницу и обратился к офицеру: “Будьте любезны, помогите мне подняться; а уж вниз я как-нибудь сам соскользну”. Ему дали возможность обратиться к собравшемуся народу, и он просил молиться о себе и о короле, а в заключение добавил: “Призываю вас в свидетели, братья, что умираю в католической вере и за веру Католической Церкви; королю я верный слуга, а Богу — первый”. На земле последними словами Мора была шутка, запомнившаяся всем: он положил голову на плаху и аккуратно уложил отросшую в тюрьме бороду так, чтобы топор её не повредил, добавив: “Борода-то не совершила государственной измены”. Его голова была выставлена на лондоском мосту в течение месяца, пока дочери не разрешили её забрать; ныне она покоится, замурованная, в нише англиканской церкви св. Дунстана в Кентербери (графство Кент). Сохранилась молитва, составленная Мором:
“Боже милостивый, даруй мне стремление быть с Тобою не ради избавления от несчастий этого порочного мира, не ради спасения от загробных мучений, не ради упокоения среди радостей Рая, но ради самой любви к Тебе”.
Канон. 1935. Память 22 июня (была 9 июля).