Идею своей книги а. Дюма почерпнул из мемуаров одного бывшего полицейского, в особенности — из главы с интригующим и зловещим заглавием «алмаз отмщения». «История эта…— писал потом автор «Графа Монте Кристо»,— походила на раковину, внутри которой скрывается жемчужина. Жемчужина бесформенная, необработанная, не имеющая ещё никакой ценности,— короче говоря, жемчужина, нуждающаяся в ювелире…
». А вот признание другого французского писателя — Мопассана: «…В выражении этого лица,— писал он об одной случайно встреченной женщине,— я нашёл тот неотделанный бриллиант, который я могу отшлифовать; я заметил в ней такие художественные детали, которые послужат мне для рельефного воспроизведения задуманного мною типа…
». И Дюма, и Мопассан сравнивают писателя с ювелиром. Прокомментируйте высказывания великих французов, приведите примеры. любой ли жизненный материал является бриллиантом (жемчужиной) для писателя?
Что было бы, к примеру, если бы мемуары полицейского попались Мопассану, а женское лицо встретилось автору «трёх мушкетёров»? Каким читателем нужно быть? Зачем мы читаем художественные произведения? Что ищем в них?
Какой труд должен брать на себя читатель? Что и как надо читать? Вот что писал о весьма распространённом типе читателя И. С. Тургенев: «…Им легко овладевает недоумение, даже досада, если автор…
не показывает явной симпатии или антипатии к собственному детищу. Читатель готов рассердиться: ему приходится не следовать по начерченному уже пути, а самому протари-вать дорожку. «Очень нужно трудиться! — невольно рождается в нём мысль,— книги существуют для развлечения, не для ломанья головы; да и что стоило автору сказать, как мне думать о таком-то лице — как он сам о нём думает!» А теперь слово французскому писателю Марселю Прусту: «Именно в том и состоит одно из великих и чудесных свойств прекрасных книг…
что для автора они могли бы именоваться “выводами”, а для читателя “побуждениями”… » Поясним: Пруст считает, что задача автора — пробудить у читателя духовную работу, дать ему материал для размышлений, а не снабжать его готовыми рецептами. Далее Пруст пишет: «Чтение становится опасным, когда вместо того, чтобы пробудить нас к самостоятельной духовной жизни, оно пытается подменить её собой; когда истина представляется нам уже не идеалом, которого мы можем достичь только внутренним развитием нашей мысли и усилиями нашего сердца, но неким материальным предметом, вложенным между страницами книг, подобно мёду, изготовленному другими, так что нам остаётся только дать себе труд достать его с полки и лениво смаковать в полном бездействии тела и духа». Что нового внесло в ваше представление о чтении книг знакомство с мыслями Тургенева и Пруста? Что вызвало у вас возражение?
Что осталось не совсем ясным? не сгустил ли Пруст краски, назвав иное чтение «опасным»?