Грибоедов и Чацкий Чацкий — молодой, искренний, смелый до дерзости, с неуравновешенным, нервным характером; в нем огромный запас сил, и он необычайно активен, рвется к действию, готов вспыхнуть в любую минуту и доказывать кому угодно справедливость своего мнения. Он ошибается, он готов защищать свои идеи, не понимая или не желая понять, что не будет услышан и поддержан. Грибоедов мудр, выдержан и хладнокровен, он отличается исторической прозорливостью («Сто прапорщиков хотят перевернуть весь государственный быт России»). Но между ними куда больше общего, чем это кажется на первый взгляд, куда больше общего, чем, например, между Пушкиным и Онегиным. Грибоедов пишет о своем современнике, о человеке своего поколения. Грибоедов и Чацкий — люди, сформировавшиеся под влиянием одних и тех же исторических условий; более того, мы можем с достаточной твердостью говорить о сходстве в характерах автора и героя, о совпадении некоторых деталей их биографий (пребывание в армии, служба по гражданскому ведомству в Петербурге). Воспоминания людей, знавших Грибоедова, позволяют заметить его черты в характере Чацкого. Сравним хотя бы слова Софьи о Чацком («Остер, умен, красноречив, в друзьях особенно счастлив…») со словами С. Н.
Бегичева о Грибоедове: «С его неистощимой веселостью и остротой везде, когда он попадал в круг молодых людей, был он их душой». Но это сходство — сходство в деталях биографии и в характерах— может быть случайным. Не случайно иное: единство идей, позиций, идеалов — словом, единство мировоззрения автора и героя. Главная черта Чацкого — вольный ум, здравомыслие, «озлобленный ум» критически мыслящего человека. Это ум декабриста, смелый и свободный, это острый и насмешливый ум Грибоедова. Да, Чацкий умен.
Он «не только умнее всех прочих лиц, — замечает Гончаров в статье «Мильон терзаний», — но и положительно умен. Речь его кипит умом, остроумием». Ум Чацкого сверкает в его пылких монологах, в его метких характеристиках, в каждой его реплике. Но герой истинно реалистического произведения как личность не может быть богаче, крупнее своего создателя, и даже Чацкий — богатая и разносторонняя личность — не может по широте и разнообразию суждений и интересов, по глубине и богатству ума сравниться с Грибоедовым, соединявшим в себе вольнодумие с талантом литератора и тонким умом политика. Мы в основном убеждаемся в вольномыслии Чацкого, а о других сторонах его ума можем лишь догадываться. Но это вольнодумие и есть то главное, что ценит в нем Грибоедов и что приближает его к Грибоедову. «Я как живу, так и пишу, свободно и свободно», — говорил Грибоедов, и главное в своем уме — вольнодумие — он передал Чацкому.
Как Чацкий, Грибоедов терпит в жизни горе от своего ума: гауптвахта, недоверие правительства, мученическая смерть в Тегеране. И Чацкий, и Грибоедов — люди декабристского круга, наиболее вольнодумного и передового в то время. Декабристы, «чудо-богатыри», новые люди, удивительным, но необходимым велением истории выросшие в недрах старого общества, — вот те, рядом с кем мы можем поставить Чацкого. Герцен писал: «Чацкий шел прямой дорогой на каторжные работы». Возможно, что так же рассматривал своего героя и Грибоедов. Недаром даже фамилией Чацкого (Чадский, Чадаев) Грибоедов указывает на близость его к декабристскому кругу.
К тому же кругу молодых образованных дворян, поколению «детей 1812 года» — а именно 1812 год вызвал к жизни первое поколение русских революционеров — принадлежит и Грибоедов. Вероятно, Грибоедов не был членом Северного общества, но он был посвящен во многие его дела и, по его собственному признанию, «брал участие» в смелых суждениях насчет правительства: «осуждал, что казалось вредным, и желал лучшего». Он разделял главные убеждения декабристов: ненависть к крепостничеству, стремление к образованию конституционной монархии, горячий патриотизм и гордость всем русским («Я хочу быть русским», — говорил он), любовь к просвещению, наукам и искусствам. Те же убеждения защищает в комедии Чацкий. Как и Чацкому, Грибоедову свойственны лучшие нравственные качества декабристов: высокий, истинный гуманизм, неравнодушие к судьбе Родины, к судьбам своих соотечественников, пылкое желание помочь им. Он сам признавался, что для него «ничего нет чужого, страдает болезнею ближнего». Но ведь и о Чацком Софья сказала: «К несчастью ближнего вы так неравнодушны». И пусть в ее словах была злая ирония, но разве они не правдивы? Пушкин говорил, что Чацкий не умен, так как он высказывает свои взгляды в фамусовской гостиной, где слово его не будет услышано.
Может быть, где-то здесь происходит разрыв в единстве характеров автора и героя. Очевидно, Грибоедов, предвидя поражение декабристов, не одобрял их мечты о перевороте; в отношении же Чацкого мы можем быть уверены: найди он друзей среди декабристов — он вышел бы 14 декабря на Сенатскую площадь. Но все же эти различия не так уж велики. Прежде всего нужно оправдать Чацкого: не так глупо он себя ведет. Он защищает свои взгляды, он не может иначе. Сначала он весел и шутит вовсе не зло, и лишь когда Фамусов, ставя ему в пример «старших», задевает самые дорогие его убеждения, только тогда он начинает сражение.
Но его поведению можно найти другое объяснение. Как всякое искусство, драматургия несколько условна. Чтобы зритель мог понять героя, писатель в драматическом произведении в большей степени, чем в эпическом, использует слово героя и в меньшей — его поступки. В комедии Грибоедов не может показать дело Чацкого, но он дает нам возможность услышать его слово, а живое, острое слово Чацкого «тоже есть дело». Декабристы на Сенатской площади защищали те же идеи, что защищает Чацкий в доме Фамусова.
Декабристы и Чацкий не только единомышленники, они и товарищи по борьбе, они соратники. Да, дело декабристов было обречено на провал. Да, слово Чацкого не нашло и не могло найти отклика в фамусовском обществе. Но дело декабристов «не пропало». И, предсказывая неудачу «сотне прапорщиков», Грибоедов не утверждает бессмысленности их бунта. Так уже не бессмыслен и протест Чацкого против фамусовского общества.
Другой на месте Чацкого мог и помолчать, Чацкий не может. Людям, подобным Чацкому, их идеи дороже личного счастья и покоя. Дело Чацкого часто терпит поражение в жизни, но оно побеждает исторически. Чацкие защищают свои идеи везде, где могут. Декабристы — на Сенатской площади, Грибоедов — на страницах «Горя от ума». Каждый из таких людей — Чацкий, и в этом смысле Грибоедов тоже близок Чацкому. Грибоедовский же Чацкий — «всего лишь» литературный герой, и он может в комедии бороться за свои идеи только в доме Фамусова. О том, как Грибоедов относился к своему герою, говорит уже название комедии. Более того, почти каждый персонаж пьесы отмечает ум Чацкого.
В пьесе Чацкий унижен и побежден, но от его появления и до последней сцены пьесы ощущается сочувствие автора своему герою. Никогда Чацкий не будет объектом смеха для зрителя. Он — тот, чьим словам смеются. Он может вызывать сострадание, но не жалость, улыбку, но не насмешку. Даже в своих ошибках он выше всех прочих лиц в пьесе, — и все это свидетельствует о сочувствии автора своему герою. Грибоедов не идеализирует Чацкого, показывая его заблуждения и слабые стороны, иначе Чацкий превратился бы в персонаж, подобный мольеровским, в олицетворение одной черты человека (вольного ума). Слабости Чацкого — и непонимание бессмысленности его слов фамусовской гостиной, и излишняя вспыльчивость, и ошибочное мнение, о Софье — это черты живого, реального человека. Но, индивидуализируя образ Чацкого, Грибоедов в то же время придал ему черты, свойственные многим молодым людям, которые были рождены временем..
Чацкий — образ типический и социально обусловленный, и это, пожалуй, главное, что отличает его от Грибоедова. Те черты, которые мы видим у Чацкого, присущи сотням других лиц. Грибоедов же — уникальная, неповторимая личность, величайший, единственный талант. Чацкий — характер не только социально обусловленный, но и общечеловеческий. Дело Чацкого не только исторически прогрессивно, оно вечно. В мире вечна борьба старого и нового, умного и пошлого, бездарности и гения, и первым борцом за новое, прекрасное, страдающим в настоящем, но побеждающим в будущем, всегда выступает Чацкий. Он вечен не только как символ борьбы за новое, но и как живой человеческий характер, способный многому научить даже отдаленных потомков Чацкий учит бороться и защищать свои идеи, учит мужеству и искренней, открытой любви, учит критически мыслить. Но за Чацким стоит Грибоедов, и грибоедовский ум, грибоедоское мужество и грибоедовская любовь слышны в словах Чацкого.
Грибоедова давно нет, история его времени все менее близка нам, а комедия не стареет, и Грибоедов, несомненно, более жив в своем герое, чем как историческое лицо. Как человек Грибоедов многограннее и шире Чацкого, но для нас Чацкий — более яркая, более выпуклая фигура, потому что в нем сконцентрировано все то лучшее, что ценит в человеке Грибоедов, потому что он необычайно выразительно нарисован. Обличение светского общества в комедии обеспечило ей шумный успех среди передовых людей того времени, но только общечеловеческие черты героев комедии создали ей славу на века, и только всё сильное, живое, молодое в ее главном герое Чацком делают бессмертным ее автора. Ушла из жизни фамусовская Москва, наверное, когда-нибудь уйдут из жизни молчалины и загорецкие, но вечен Чацкий, а с ним жив и его создатель. Поняв Чацкого или хотя бы почувствовав главное в нем, мы можем во многом понять и Грибоедова, так как только Грибоедов мог создать Чацкого.