В одном из писем В. Т. Шаламова Б. Л. Пастернаку (1956) есть знаменательные строки: «Вопрос «печататься – не печататься» – для меня вопрос важный, но отнюдь не первостепенный.
Есть ряд моральных барьеров, которые я перешагнуть не могу».1 Писатель отвергает любое приспособление к цензуре, изначально ориентируясь на правду как норму и в жизни, и в творчестве. Но речь идет об особом уровне правды – правды без границ, без условностей – правды абсолютной.
Подобно тому как Т. Адорно Заявил, что после Освенцима нельзя писать стихи, Шаламов считал, что после Колымы литература должна радикально измениться.
Варлам Тихонович Шаламов Родился в 1907 г. в Вологде в семье священника. Старинный северный город сыграл большую роль в формировании его взглядов. Обладая с детства сильной восприимчивостью, он чувствовал свою связь с этим городом, в котором сложился особый нравственный и культурный климат. Тем более что семья Шаламовых находилась в самом центре духовной жизни Вологды. Его отец – Тихон Николаевич, потомственный священник, был в городе видным человеком. Он не только служил в церкви, но и занимался активной общественной деятельностью, резко выступал против черносотенцев. 1918 г. стал крахом для семьи Шаламовых. Тихон Николаевич скончался в слепоте и крайней бедности. Вслед за ним ушла и мать писателя – Н. А. Шаламова, Которой он, по его словам, «был обязан стихами».
В 1926 г. будущий писатель поступил в Московский университет на факультет советского права. Но 19 февраля 1929 г. он был арестован как участник работы подпольной университетской типографии и после пребывания в Бутырской тюрьме осужден на 3 года лагерей (на Северном Урале, в Вишере) за распространение завещания Ленина («Письма к съезду»). О своей первой ссылке писатель рассказал в «антиромане» «Вишера».
В 1931 г. Шаламова освободили и восстановили в правах. Писатель вернулся в Москву, начал печататься в московских изданиях как журналист, опубликовал несколько рассказов. Но через несколько лет, 12 января 1937 г., он снова был арестован «за контрреволюционную троцкистскую деятельность» и осужден на 5 лет заключения в лагерях с использованием на тяжелых физических работах. Когда писатель находился под следствием, в журнале «Литературный современник» вышел его рассказ «Пава и дерево». Следующая публикация (стихи в журнале «Знамя») состоялась только в 1957 г. Все эти долгие 20 лет писатель провел на Колыме. Условия, в которых там находились заключенные, были рассчитаны на физическое уничтожение.
В 1951 г. Шаламов был освобожден из лагеря как отбывший срок, но еще в течение двух лет ему было запрещено покидать Колыму. Его семья распалась, взрослая дочь не знала отца. Здоровье было подорвано лагерями, он был лишен права жить в Москве. Шаламову удалось устроиться на работу агентом по снабжению на торфоразработках в поселке Туркмен Калининской области (сейчас Тверская). В 1952 г. он послал свои стихи Б. Л. Пастернаку, Который высоко их оценил.
В 1954 г. писатель начал работать над своим главным произведением – «Колымскими рассказами», Который включает в себя шесть сборников рассказов и очерков: «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты», «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы», «Перчатка, или КР-2».
В этих трагических произведениях Шаламов дал глубокую оценку страшному лагерному опыту, который пережили миллионы советских людей. Он убедился в том, что в колымских лагерях происходит не очищение, а растление человеческих душ. Лагерный мир у Шаламова – это мир зла и иррациональности.
В мае 1979 г. Шаламов переехал в дом инвалидов и престарелых, откуда в январе 1982 г. был насильно отправлен в интернат для психических больных, простудился по дороге и вскоре скончался.
В рассказах Шаламова с потрясающей силой раскрыта психология обреченных на смерть. Их спасает не вера, надежда и любовь, а первобытный инстинкт самосохранения, заставляющий забыть о ближнем. «Доходяга» остается жить лишь благодаря обману: вместо него на прииск, на верную смерть, отправлен кто-то другой («Тифозный карантин»). Писатель размышляет о могущественной силе «звериных инстинктов», которые правят миром. В рассказе «Берды Онже» Взамен потерянного заключенного конвоиры сажают в тюремный вагон первого попавшегося на базаре туркмена. Произвол вершится над человеком только потому, что он не говорит по-русски и поэтому беззащитен.
В лице В. Шаламова, в его даре большого писателя, считают современные исследователи, народная трагедия получила своего бескомпромиссного свидетеля, мученика-летописца, собственной душой и кровью заплатившего за «страшное знание». В. Т. Шаламов был убежден, что лагерная тема – «основной вопрос наших дней», потому что «лагерь мироподобен». Этот тезис подчеркивает, что тема сопротивления бесчеловечным обстоятельствам, «зубьям государственной машины», универсальна и непреходяща.
По убеждению Шаламова, «возвратиться может любой ад, увы!». Свое мрачное предвидение он основывает на том, что в России не осознан главный урок XX в., урок обнажения звериного начала при самых гуманистических концепциях.
Живые силы России и залог ее возможного здорового саморазвития составили для писателя прежде всего полузабытые, безымянные мученики – миллионы уничтоженных режимом. Все, кто искренне верил в справедливость начал новой жизни и, став жертвой террора, сохранил в себе человеческое, в его глазах заслуживают только сострадания. В этой теплоте понимания, не отягощенной никакими пристрастиями, – высокая нравственная правота Шаламова, который зовет не к поиску «врагов» в прошлом и настоящем, не к новому расколу общества, а к осознанию подлинной трагедийности исторического пути России в XX в.
Вот потому-то средь притворства
И растлевающего зла
И сердце все еще не черство,
И кровь моя еще тепла.
Поэту1