История России и «История одного города»
1. Неоднозначность оценки «Истории одного города» критиками и самим автором.
2. Параллели между «Историей одного города» и историей России.
3. Проблема народа и самовластия в «Истории одного города».
«История одного города» — в сущности, сатирическая история русского общества.
И. С. Тургенев
«История одного города» — первое крупное произведение М. Е. Салтыкова-Щедрина, которое было целиком напечатано в «Отечественных записках». Оно во многом поставило в тупик современников автора.
« — Что вы хотели сказать, Михаил Ефграфович, вашей «Историей»? Как ее понимать — сатира ли это на История России, или же это что-нибудь другое?
— Как кто хочет, тот так пусть и понимает!» Возникает вопрос, что же такое эта «История одного города»? И почему так неоднозначно было принято произведение современников — ведь в адрес произведения раздавались и критика и восторженные отклики. Такая разноголосица мнений во многом была вызвана необычной жанровой природой произведения и его названием, которое вызывало неоднозначные ассоциации.
Справедливо было бы заметить, что виновником столь неоднозначных мнений был сам автор. В своем произведении он взял на себя роль «издателя», при этом повествование передоверил архивариусу-летописцу. Таким образом, в начале повествования начала складываться иллюзия достоверности описываемых событий. Автор не опровергает то, что описываемые им события фантастичны, а, напротив, начинает их комментировать, при этом создавая впечатление подлинности описываемого. Как говорил писатель, «небывальщина гораздо чаще встречается в действительности, нежели в литературе. Литературе слишком присуще чувство меры и приличия, чтобы она могла взять на себя задачу с точностью воспроизвести карикатуру действительности. Напрасно усиливалась бы она опошлять и искажать действительность — в последней всегда останется нечто, перед чем отступит самая смелая способность к искажениям». Таким образом, творческим принципом изображения реальности Салтыкова-Щедрина становятся противоречия, порождающие гротеск, который, как отмечал один из критиков, является приемом, «создающим мир, утративший этическую норму, мир без света идеалов, мир без скрепов».
Слово «история», которое вынесено в название произведения, несколько затрудняет понимание смысла названия произведения. В «Истории одного города» читатель без труда заметит обилие параллелей с историей России, а упоминание имен виднейших русских историков не должно оставлять сомнений у читателя в том, что перед ним пародия на историю России. Тем более что уже существовал один совершенно блистательный пример такого пародийного описания отечественной истории, в 1868 году А. К. Толстой создал свою сатирическую «Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева».
В этом произведении Толстой вслед за многочисленными историческими трудами излагал ход событий «по царям». Кажется на первый взгляд, что Салтыков-Щедрин придерживался такого же принципа организации художественного пространства «Истории одного города», однако при более внимательном рассмотрении можно заметить, что писатель играючи, без труда мешает даты, переставляет исторические события, исторических деятелей, использует в ходе повествования многочисленные анахронизмы.
Все это словно призвано говорить о том, что перед нами вовсе не пародия, а подлинная История России, а нечто другое. Попробуем разобраться, что же это на самом деле — «История одного города» и как связано произведение с историей государства Российского.
Глава «О корени происхождения глуповцев», бесспорно, обращает читателя к легенде о призвании варягов на Русь. В ней повествуется о том, как головотяпы, устав от собственной глупости, призывали к себе князя. Здесь следует вспомнить, почему их вообще прозвали глуповцами. А прозвали их так потому, что они конопатили острог блинами, замешивали Волгу толокном, за семь верст ходили комара ловить, подпирали небо кольями, и, самое главное, призывали к себе князя. То есть встречать рака с колокольным звоном, в кошеле варить кашу, сгонять щуку с яиц и искать себе князя — все эти действия одного порядка. Неужели умный человек станет добровольно отдавать свою свободу и при этом еще платить подати? Постепенно, исподволь до читателя доводится мысль о несостоятельности легенды о «добровольном призвании» варягов. Вот здесь и вырисовывается центральная проблема произведения — проблема взаимоотношений власти и народа.
Обратившись вновь к названию книги, следует вспомнить замечание одного из исследователей о том, что слова «одного города» в названии заставляют невольно провести параллель с неким безымянным городом России, от которого хоть «три года скачи, никуда не доедешь». Этот город стоит в центре повествования не одного их многочисленных произведений русской литературы XIX века. Таким образом, перед читателем предстает некий город, который объединил в себе типические черты всех городов России. Кроме того, сочетание «один город» заставляет вспомнить стереотипные зачины притч, предметом изображения которых становится «один человек», где слово «один» употребляется в значении «любой, всякий». То есть «один город» — типизированное изображение человеческого общества, его глобальных проблем.
Глупов — особый город, который расположен на месте Гиперборейского моря (на древних картах так значилась Восточно-Европейская равнина), основан на болотине (недвусмысленная ассоциация с Петербургом), граничит и ведет войны с другими государствами, а градоначальник объединяет в своем лице черты городничего и царя. То есть перед нами — условный город-гротеск, которым правят столь же гротескные фигуры, и происходят не менее гротескные события, которые и реальны и фантастичны одновременно.
Таким образом, очевидность параллелей истории города в изображении Салтыкова-Щедрина и История России неоспорима, и эта параллель выводит читателя на главную проблему произведения — проблему народа и самовластия.