Создав в своем творчестве в действительности не существовавшую и в то же время поэтически вполне реальную и достоверную Сарматию, простирающуюся от Балтийского и до Черного моря, но прежде всего все же в Прибалтийском регионе, Бобровский использовал богатейшее мифологическое и фольклорное наследие народов, расположенных в этом регионе, как живых, так и вымерших. Стихотворения, посвященные памяти истребленного славяно-балтийского племени пруссов, стали своего рода организующим центром, духовным принципом всего творчества Бобровского, символизировали смысл его постоянного обращения к прошлому:
457
Прошлое — неотъемлемый составной элемент культуры настоящего и будущего, прошлое не мертво, не является всего лишь частью нашего исторического знания, но оно продолжает жить доподлинной жизнью, которую нужно почувствовать сердцем, включить в свой ежедневный духовный опыт,— без такого отношения к прошлому у человека нет ни настоящего, ни будущего.
Одним из самых известных прозаиков ГДР в 60-е годы стал Герман Кант (род. в 1926 г.) после выхода в свет романа «Актовый зал» (1965), посвященного формированию молодой рабоче-крестьянской интеллигенции и написанного на автобиографической основе, поскольку Г. Кант сам был студентом рабоче-крестьянского факультета Грейсвальдского университета в 1949—1952 гг. Г. Кант начал публиковаться с середины 50-х годов и приобрел известность как талантливый журналист. Его первые рассказы, собранные затем в сборнике «Немного южного моря» (1962), были отмечены оптимистической прямолинейностью в разрешении сложных конфликтов, но и в них уже чувствуется дар непринужденного повествования, умение построить увлекательный рассказ, не прибегая к острой сюжетной канве («Золото»).
Главной проблемой романа «Актовый зал» становится «искусство разумного обращения друг с другом», о котором размышляет журналист Роберт Исваль, вспоминающий в ходе подготовки юбилейной речи о рабоче-крестьянском факультете свою собственную учебу и молодость своего поколения. Книга в целом складывается из отдельных историй, выхватываемых памятью Исваля из прошлого с нарушением хронологической последовательности, но в целом образующих определенное структурно-художественное единство.
В прозе постепенно накапливался опыт выхода на современную и актуальную проблематику не через непосредственное изображение социально-политических и социально-экономических конфликтов (что допускалось только в «позитивном ключе»), а опосредованно — через изображение локальных на первый взгляд морально-нравственных конфликтов. Первыми крупными произведениями этого плана стали романы Кристы Вольф «Размышления о Кристе Т.» (1968) и Гюнтера де Бройна «Буриданов осел» (1968).
К. Вольф рассказывает о жизни и судьбе незаурядной по своим душевным качествам и творческим возможностям женщины, так и не реализовавшей свои лучшие духовные качества,— но только ли потому, что женщина эта, Криста Т., в 35 лет умерла от рака? Подспудный же вопрос, который волнует писательницу, захватывает проблему глубже: может ли считаться по-настоящему гуманным общество, ставящее перед своими членами какие угодно цели, кроме главной жизненной цели каждого отдельного человека: познать и осуществить самого себя? Что значат такие высокие слова, как «трудиться на благо общества», если это абстрактное «общее благо»
Перестает реально соотноситься с насущными жизненными интересами каждого конкретного человека, живущего в данном обществе?
Кардинальный поворот, совершенный в творчестве К. Вольф в период работы над романом «Размышления о Кристе Т.», состоял не столько даже в смещении акцентов с социально-политических вопросов на нравственные проблемы личности, сколько в попытке вообще рассматривать общество сквозь призму личности, в том числе и личности писателя. Начиная с этого романа К. Вольф все больше укрепляется во мнении, что современный писатель уже не имеет права строить из себя «всезнайку» или вставать в позу незаинтересованного наблюдателя. Стремясь быть предельно честной в передаче своего опыта, писательница разработала теорию «субъективной аутентичности» в современном романе, для которого, по ее мнению, недостаточно только правдивости и даже документальности. Требование «субъективной аутентичности» (т. е. достоверности, доподлинное™) означает, что читатель должен видеть перед собой не только героев произведения, но и самого писателя, знать, как зарождаются у него те или иные мысли, какие сомнения его обуревают, к каким выводам он приходит.
Роман «Образы детства» (1976) многопланов по своей композиции. Три ведущих плана романа пересекаются в каждой из 18 глав и в целом охватывают исторический период от первой мировой войны до 2 мая 1975 г.— кануна 30-летия победы над фашистской Германией. Чтобы нагляднее показать сложность и актуальность проблематики романа К. Вольф, необходимо разъяснить смысл художественного приема «тройной оптики», когда события 1933— 1947 гг. читатель видит: а) глазами девочки Нелли Йордан, родившейся в 1929 г. в семье лавочника; б) глазами граждан ГДР разных возрастов и с различным жизненным опытом, совершавших в 1971 г. поездку в город детства Нелли Йордан; в) глазами писательницы Кристы Вольф, ищущей истину, которая связала бы воедино прошлое и настоящее. Писательница перепроверяет весь арсенал инструментов, имеющихся в ее распоряжении для выполнения намеченной работы. Арсенал этот: воспоминания; всевозможные документы эпохи; художественные средства литературы; эстетические и нравственные позиции писателя. И сразу же перед К. Вольф встают вопросы. В какой мере, например, можно доверять воспоминаниям, памяти? Какого рода память является определяющей для оценки событий столь сложного прошлого? В таком ракурсе «постоянно повторяющегося нравственного акта» и исследует К. Вольф память Нелли, память многих немцев ее возраста или старше, которые, к примеру, «ничего не знали о концлагерях»,— а ведь о них сообщалось во всех фашистских газетах, центральных и местных. Оказывается, память многих людей действует выбороч-
458
459но: она умудряется начисто стирать то, что запоминать невыгодно или даже опасно,— в том числе и с целью избежания угрызений совести. Человек в романе выступает как существо сложное, многоаспектное, способное к изменению своего прежнего мировоззрения, как это случилось с некоторыми членами семейства Йордан, оставшимися в восточной зоне оккупации, а затем в ГДР.
Этот вопрос о способности человека к изменению миросозерцания, о том, для всех ли возможно это изменение, до какой степени оно возможно, естественно, волновал многих писателей ГДР. К. Вольф исследует этот вопрос в житейском, политическом, нравственном, философском, эстетическом аспектах и в конечном итоге приходит примерно к тому же выводу, что и Г. Кант в романе «Остановка в пути» (1977): человек с внутренним содержанием способен к изменению, к духовной перестройке, человек же без такого содержания чаще просто перекрашивается, подстраивается под любую политическую систему —лишь бы выжить.
Создав этот остроактуальный роман, К. Вольф, казалось бы, отходит от современной тематики, погружаясь сначала в историю немецкого романтизма (повесть «Нет места. Нигде», 1978, и два больших эссе), а затем —в античность. Ее волнуют философские и нравственные проблемы истории, жизнь отдельных личностей в период сложных исторических потрясений.
Повесть К. Вольф «Кассандра» (1983) —произведение исторически-мифологического характера, в котором писательница (идя во многом по стопам Т. Манна) стремится психологизировать и актуализировать миф, ввести читателя в социально-исторический контекст определенной эпохи: троянского похода греков, датируемого историками 1240—1230 гг. до н. э. Повесть построена как воспоминания и раздумья дочери троянского царя Приама Кассандры, наделенной даром ясновидения. За что ведется Троянская война? За призрак, за несуществующий фантом, за нарушение Парисом этических норм? К. Вольф раскрывает социально-экономические предпосылки «мифологической» Троянской войны, раскрывает их как путь постепенного прозрения Кассандры. Вначале Кассандра просто предвидит факты, но не может осознать их причин и следствий и, значит, не может предложить никакой реальной альтернативы неотвратимо надвигающимся грозным событиям. Путь постепенного и подлинного ее прозрения, высвобождения от предрассудков своего класса и своего времени, демократизация поведения и мышления, познание подлинных чаяний и нужд народных — таков путь духовного развития Кассандры.
Летом 1990 г. была опубликована повесть «Что остается», в которой К. Вольф воспроизвела некоторые дополнительные эпизоды конца 70-х годов, когда она находилась в оппозиции к партийно-бюрократической верхушке. Не преувеличивая свое личное мужество, она описывает полицейскую слежку, воссоздает
460
Атмосферу угроз, прослушивания телефонных разговоров, перлюстрации писем, показывает, как вели себя тогда разные люди, изображает дух и стиль тоталитарного режима, перешагнувшего не только разумные, но и всякие мыслимые пределы. Именно эта повесть, законченная, как помечено в рукописи, в ноябре 1989 г., помогает сегодня понять, почему события в ГДР развернулись столь стремительно,—волна ненависти к партийно-бюрократическому аппарату перехлестнула чувство страха, на котором в последние годы (особенно после апреля 1985 г.) держался режим Э. Хонеккера…