Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (1826-1889) — часть 2

Итоги вятской ссылки С демократических позиций взглянул теперь Салтыков и на государственную систему России. Он пришел к выводу, что центральная власть, как бы ни была просвещенна, не может обнять все подробности жизни великого народа; когда она хочет своими средствами управлять многоразличными пружинами народной жизни, она истощается в бесплодных усилиях. Главное неудобство чрезмерной централизации в том, что она стирает все личности, составляющие государство. Вмешиваясь во все мелочные отправления народной жизни, принимая на себя регламентацию частных интересов, правительство тем самым как бы освобождает граждан от всякой самобытной деятельности и самого себя ставит под удар, так как делается ответственным за все, делается причиною всех зол и порождает к себе ненависть. Централизация в масштабах такой огромной страны, как Россия, приводит к появлению массы чиновников, чуждых населению и по духу, и по стремлениям, не связанных с ним никакими общими интересами, бессильных на добро, но в области зла являющихся страшной, разъедающей силой. Так образуется порочный круг: самодержавная, централизованная власть убивает всякую народную инициативу, искусственно задерживает гражданское развитие народа, держит его в младенческой неразвитости, а эта нераз-(*8)витость, в свою очередь, оправдывает и поддерживает централизацию. Рано или поздно народ разобьет это прокрустово ложе, которое лишь бесполезно мучило его. Но что делать сейчас? Как бороться с антинародной сущностью государственной системы в условиях пассивности и гражданской незрелости самого народа? В поисках ответа на этот вопрос Салтыков приходит к теории, в какой-то мере успокаивающей его гражданскую совесть: он начинает практиковать либерализм в самом капище антилиберализма, внутри бюрократического аппарата. С этой целью предполагалось наметить покладистое влиятельное лицо, прикинуться сочувствующим его предначертаниям и начинаниям, сообщить последним легкий либеральный оттенок, как бы исходящий из недр начальства (всякий мало-мальски учтивый начальник не прочь от либерализма), и затем, взяв облюбованный субъект за нос, водить его за оный. Теория эта, в шутливом русском тоне, так и называлась теорией вождения влиятельного человека за нос, или, учтивее: теорией приведения влиятельного человека на правый путь. В Губернских очерках (1856-1857), ставших художественным итогом вятской ссылки, такую теорию исповедует герой, от имени которого ведется повествование и которому суждено стать двойником Салтыкова,- надворный советник Н. Щедрин. Общественный подъем 60-х годов дает Салтыкову уверенность, что честная служба социалиста Щедрина способна подтолкнуть общество к радикальным переменам, что единичное добро, творимое в самом капище антилиберализма, может принести некоторые плоды, если носитель этого добра держит в уме предельно широкий демократический идеал. Вот почему и после освобождения из вятского плена Салтыков-Щедрин продолжает (с кратковременным перерывом в 1862-1864 годах) государственную службу сначала в Министерстве внутренних дел, а затем в должности рязанского и тверского вице-губернатора, снискав в бюрократических кругах кличку вице-Робеспьера. В 1864-1868 годах он служит председателем казенной палаты в Пензе, Туле и Рязани. Административная практика открывает перед сатириком самые потаенные стороны бюрократической власти, весь скрытый от внешнего наблюдения потаенный ее механизм. Одновременно Салтыков создает циклы очерков Сатиры в прозе и Невинные рассказы, в период сотрудничества в редакции Современника (1862-1864) пишет публицисти-(*9)ческую хронику Наша общественная жизнь, а в 1868-1869 годах, став членом редколлегии обновленного Некрасовым журнала Отечественные записки, публикует очерковые книги Письма о провинции, Признаки времени, Помпадуры и помпадурши. Постепенно Салтыков изживает веру в перспективы честной службы, которая все более превращается в бесцельную каплю добра в море бюрократического произвола. Реформа 1861 года не оправдывает его ожиданий, а в пореформенную эпоху русские либералы, с которыми он искал союза, круто поворачивают вправо. В этих условиях Салтыков-Щедрин приступает к работе над одним из вершинных произведений своего сатирического творчества – Историей одного города.