Смолицкая О. В. Рецензия на книгу К. Чекалова «Формирование массовой литературы во Франции «.
— начала XVIII в. В отечественном литературоведении это плохо изученный материал. Парадоксально, но книги, столь распространенные в русской культуре начала XIX в., сформировавшие определенный тип русского читателя, до сих пор не вызывали интереса у исследователей. Можно отметить лишь две монографии, посвященные французским романам XVII-XVIII вв.: книгу М. А Разумовской Становление нового романа во Франции и запрет на роман 1730-х годов , вышедшую более четверти века назад, и книгу Н. Т. Пахсарьян Генезис, поэтика и жанровая система французского романа 1690- 1760-х годов , изданную в 1996 г. в Днепропетровске. Таким образом, работа К. А. Чекалова заполняет существенную лакуну в отечественном литературоведении.
Аспект, в котором Чекалов рассматривает французский роман XVII- XVIII вв., также примечателен. Необычность его заявлена уже в названии книги: Формирование Массовой Источник: Литература Просвещения ) . Справедливость такого подхода вполне оправданна. Возможно, что пренебрежительное отношение к французскому роману как к чтению низкопробному, предназначенному лишь для легкомысленных барышень (такое отношение прочно утвердилось в русской культуре еще в XIX в.), отчасти и сказалось в том, что романы XVII-XVIII вв. так долго не рассматривались отечественными исследователями.)массовой литературной продукции . Основной — это развлекательность, при этом, как пишет Чекалов, ссылаясь на мнение Марселя Аллена, одного из создателей знаменитого Фантомаса , не следует подрывать устои публики, то есть вторгаться в политическую и религиозную проблематику (с. 17).)В сконденсированном виде в таких заголовках предстают сюжетные линии книги (Арсен Люпен против Шерлока Холмса) (с. 17-18). Сюжет подобных произведений строится, как считает Чекалов, по определенным правилам; для них очень важна краткость описаний, размеренность развертывания сюжета на всем протяжении книги, регулярное чередование сбалансированных ситуаций с нарушением баланса (с. 18).)те элементы, которые в совокупности своей образуют издательский перитекст (по Ц. Тодорову): шрифт, формат, брошюровка, переплет, иллюстрации на обложке, цена (с. 18).
Установив критерии, на основании которых материал исследования может быть отнесен к массовой культуре , Чекалов приступает к анализу французских романов XVII- XVIII вв.
В главе 1 рассматривается предыстория явления. Не случайно выражение у истоков в ее названии (У истоков беллетристики. Роман барокко ), а в названиях параграфов внутри главы встречаются слова на пути , первый и т. п. Чекалов рассматривает в этой главе романы барокко XVII в. Большинство их не переводилось на русский язык и почти не исследовалось отечественными историками литературы. Отметим анализ романа Аргенида , изданий Галантного Меркурия и параграф, посвященный романам Сореля. В этом параграфе Чекалов уделяет особое внимание романной саморефлексии, т. е размышлениям авторов романов (в первую очередь Сореля) о возможностях романа как жанра и критике современной им романной продукции. К. А. Чекалов не раз говорит о подобной саморефлексии и при анализе других романов, и, похоже, такая саморефлексия оказывается одним из конституирующих признаков романа как жанра.
Центральной частью книги является глава 2, посвященная Голубой библиотеке . Эта глава, на наш взгляд, наиболее интересна. Здесь говорится о серии, задуманной книгоиздателем Удо как принципиально отличная от ученой литературы . Чекалов приводит ряд черт, свойственных всем изданиям Голубой библиотеки (с. 96), которые он справедливо считает конструктивными для популярных изданий в целом. Эти признаки соотнесены как с вещественными характеристиками книг серии (невзрачный внешний вид, наивный стиль иллюстраций), так и с содержанием (народный язык, апеллирование к коллективному мышлению, тесная соотнесенность с повседневным практическим опытом), причем все эти признаки предстают в тесной взаимосвязи.
Источники сюжетов книг Голубой библиотеки весьма разнообразны. При этом, как показывает исследователь, они редко были оригинальными, чаще они заимствовались из других произведений и адаптировались для нужд читателей Голубой библиотеки . Более того, как показывает автор книги, шел процесс вымывания сюжетов с ярко выраженным авторским началом (с. 102), и издатели сознательно все более и более стремились уходить от оригинальных произведений (с. 106).
Чаще всего сюжеты для Голубой библиотеки черпались из средневековых рыцарских романов и эпических сказаний-жест . Чекалов подробно анализирует, как именно происходит трансформация сюжетов. Отдельный параграф посвящен трансформации сказания о Четырех сыновьях Аймона . Надо сказать, что удивительная судьба этого сюжета привлекает в последнее время внимание зарубежных исследователей, о чем свидетельствует, в частности, книга С. Бодель-Мишель Аватары одной жесты. От Рено Монтобанского к Четырем сыновьям Аймона (Париж, 2006), на которую ссылается Чекалов. Среди других сюжетов, путь которых от оригинала к Голубой библиотеке и далее подробно рассмотрен в книге Чекалова, отметим сюжет книги Валентин и Орсон , надежно укрепившийся во французском детском чтении. Этот путь, от Средневековья через Голубую библиотеку в детское чтение, как считает автор книги, проходят многие произведения и сюжеты. Чекалов в этой связи называет Голубую библиотеку медиатором рыцарской культуры . Этот аспект, очевидно, весьма важен для автора книги.)Жане-Парижанине представляет другой путь перехода рыцарской культуры в более позднюю — путь комического снижения. Первая публикация романа относится к 1530-1540 гг. (рукопись, по-видимому, создана около 1494-1495 гг.), а последний вариант, выполненный, как пишет Чекалов, в безлико-слащавом стиле Альфредом Дельво, — к 1869 г. Кроме того, на этот сюжет была написана и поставлена в 1807 г. мелодрама Массолье. Следует сказать, что во Введении Чекалов говорит, что визуализация, как и вообще трансляция культурного текста из одного вида искусства в другой, очевидно, чревата смещением его в сторону массовой культуры (с. 16). Универсальность этого высказывания, наверное, может вызвать возражения, но применительно к тем произведениям, о которых пишет Чекалов, оно справедливо. И путь от рыцарского романа к мелодраме, как в случае с Жаном-Парижанином , или к оперебуфф, как это произошло с Робертом-Дьяволом (об этом романе см. с. 118-120), представляется вполне естественным.
Хочется сказать еще об одном сюжете, развитие которого от средневековых источников через Голубую библиотеку подробно рассмотрено в книге. Это История Петра Прованского и Прекрасной Магеллоны , которая получила особую популярность в России XVIII в. и даже вошла в русскую лубочную литературу.
В главе 3 книги Чекалова речь идет о соотношении массовой и высокой романной продукции XVIII в., в том числе произведений мадам де Лафайет, мадам дrsquo;Онуа, Мариво и Свифта (Новый Гулливер ).
Книга Чекалова интересна и полезна, так как, кроме прочего, вводит в кругозор отечественных исследователей множество новых текстов. В связи с этим хотелось бы высказать одно пожелание, которое, возможно, будет учтено в продолжении исследования. Читатель книги несколько теряется от обилия имен и названий романов, а исследователь вынужден постоянно отвлекаться от хода своего анализа ради пересказа сюжетов произведений. При этом пересказы сделаны мастерски. Быть может, следовало бы вынести в приложение названия романов и имена авторов по-русски и в оригинале, даты их создания и краткий пересказ содержания. Читателю было бы легче ориентироваться, а книга обрела бы часть, имеющую самостоятельное значение.
О. Смолицкая