Староверова Е. В.: Американская литература
«Пост-постмодернизм» и «плюралистический реализм», или Постиндустриальная литература Америки
и др.); в романе Джеффа Раймана «Жила-была» (1992), представляющем читателю новую версию знаменитой на рубеже XIX-XX столетий сказочной повести Л. Ф. Баума «Волшебник страны Оз»; в романе Джейн Смайли «Тысяча акров» (1992) — своеобразном «ремейке» трагедии Шекспира «Король Лир». Она развивается также в последнем пока романе маститого Джона Апдайка, одного из крупнейших американских литераторов второй половины XX века. «Гертруда и Клавдий» (2002) Дж. Апдайка — это воссозданная, частью на основе средневековых хроник, частью при помощи творческого воображения, предыстория шекспировского «Гамлета»; финал романа органично включает завязку шекспировской трагедии.)- «абсурдизма» или «мегапрозы», которая сыграла столь значительную роль в литературе США начала 1960-х. Некогда непосредственно вовлеченная в большую политику и историю, она к концу 70-х годов, в соответствии с духом нового времени («Я-десятилетия»), становилась все более камерной. Авторы предпочитали оперировать уже «моделями» общества, такими, как семья, компания друзей, любовный треугольник или даже одна пара, одна личность, один эпизод из жизни человека (Р. Кувер и др.). В своем развитии «мегапроза» трансформировалась в «минимализм». Однако уменьшенные «модели» общества так же очевидно выявляли дезинтеграцию, бессмысленность и мелочную рутинность человеческого существования, как выявляли абсурд истории произведения «мегапрозаиков».)»мелочным реализмом» — рассказами Реймонда Карвера (сборники «Так о чем мы рассуждаем, рассуждая о любви», 1974; «Собор», 1983), романами Джейн Энн Филлипс («Механические сны», 1984) и других авторов. Кроме того, оба варианта этой линии постмодернизма — и поздний, «минималистский», и ранний, «мегалитературный» — ассимилируются «плюралистическим реализмом» конца 1980-1990-х годов.) (Дж. Апдайк, Дж. К. Оутс и другие), под сокрушительным воздействием общественных событий 60-70-х годов — с одной стороны, и мощной внутрилитературной «атаки» постмодернизма — с другой, реализм США «раскололся» на множество течений. Исследователи выделяют «критический» реализм, находящийся под заметным воздействием «мегапрозы»; «грязный» (или «мелочный») реализм, возникший под влиянием «минимализма»; а также «фото-«, или «гиперреализм»; «иронический» реализм; «экспериментальный»; «фантастический»; «магический» реализм, сформировавшийся под воздействием латиноамериканской литературы и традиций коренных и афроамериканцев.
Очевидна относительность методологических разграничений между «плюралистическим реализмом» и постмодернизмом; границы здесь настолько размыты, что некоторые исследователи предпочитают не проводить их вовсе и оперируют терминами «пост-постмодернизм» или же «постиндустриальная литература».
Наиболее заметной чертой постиндустриальной литературы оказывается весьма характерное развитие важной традиции американской словесности XIX-XX веков, традиции Купера — Твена — Фитцджеральда — Хемингуэя — Сэлинджера, изображавших уход (или даже бегство) героя от неприемлемых для него социальных условий или обстоятельств его судьбы и поиск им личной свободы, которая понималась как счастье. Персонажи литературы конца XX столетия также пребывают в состоянии своего рода «бегства»; это «побег», или «уход» от всех форм ответственности в жизни. Счастья такое состояние не приносит, но герои к нему и не стремятся, в принципе отрицая его возможность.
Для протагонистов произведений Энн Битти, Реймонда Карвера, Джоан Дидион, Джейн Энн Филлипс и многих, многих других современных авторов любые чувства или воспоминание о чувствах, даже желание что-либо чувствовать — изжиты или изживаются как слишком травматичные. Критики полагают, что это цена, которую заплатило искусство за страшный ранящий опыт геноцида, Хиросимы и всего того напряжения, в котором человечество живет с начала атомно-нейтронной эры. Чувства и сама воля к жизни были настолько обострены и перегружены, что не выдержали и вылились в нечувствительность и безволие. Апатия, неспособность к сопротивлению, даже когда людям становится страшно за собственную жизнь, отмеченное американскими социологами как главное свойство общественной психологии конца XX столетия, в полной мере отразились в литературе постиндустриальной эпохи.
Вместе с тем в это время размывания всяческих культурных и внутрилитературных границ к концу 80-х окончательно стерлись и границы между художественной прозой и публицистикой, неоднократно атакованные национальной словесностью и практически освоенные в ходе последней из таких «кампаний» — расцвета литературы факта в 1960-е и развития ее крупнейшими из приверженцев в последующее десятилетие («Песнь палача» (1979) Н. Мейлера). Данное явление, обозначенное как «новый реализм», хотя и базировалось на давней традиции, действительно оказалось новой и обнадежившей многих исследователей тенденцией развития литературы США.
Оно знаменовало собой некий поворот — как от тонкой самодостаточной литературной игры постмодернизма, так и от абсолютной апатии и отрешенности «постиндустриальной» прозы — к жизни, факту. Несмотря на несомненную преемственность, отличия «нового реализма» от литературы факта 60-х очевидны. Они заключаются, во-первых, в значительно большей свободе творческого воображения создателей и, во-вторых, в преимущественном выдвижении в центр авторского внимания уже не крупных социально-политических или общественных событий, а обстоятельств обыденной жизни, за которыми, однако, угадывается типажность коллизий, характеров, человеческих судеб.)»Костры амбиций» (1987) Тома Вулфа; «Яркие огни, большой город» (1989) Джея Макинерни), давая, по выражению Тома Вулфа, «сочный срез действительности». Знамением изменившихся социальных отношений оказывается судьба преуспевающего молодого бизнесмена с Уолл-стрит, «властелина Вселенной» Шермана Маккоя («Костры амбиций»), принесенного в жертву «политкорректности» и общественному мнению. Примечательно при этом, что униженный и как будто раздавленный, герой не опускает руки, а ведет упорную борьбу за свое человеческое достоинство и свою семью.)»Зримая тьма: Воспоминание о безумии» (1992), где повествуется о пережитой и побежденной самим писателем клинической депрессии, и роман Ф. Рота «Наследие: Непридуманная история» (1990), рассказывающий о мужественной борьбе со смертельной болезнью (опухолью головного мозга) восьмидесятишестилетнего отца автора Генри Рота. «Новый реализм» доказывает, что инертность и безволие — не всеобщий удел, что человек остается человеком в любую эпоху.
«Новый реализм» оказывается наиболее плодотворной тенденцией «белой» американской словесности 1990-начала 2000-х годов и, наряду с «чистой» публицистикой, завоевывает все больше сторонников среди писателей разных поколений. В целом же современная литература США, многообразная, разноголосая, открытая как собственным традициям и традициям мировой культуры, так и постоянно обновляющемуся жизненному опыту, предстает поистине великой литературой.