Своеобразие романа А. П. Платонова «Чевенгур». В конце 20-х годов — начале 30-х годов (это были годы 1-й пятилетки) Платонов создает свои наиболее крупные вещи — роман «Чевенгур», бедняцкую хронику «Впрок», повести «Котлован», «Ювенильное море», рассказы и пьесы. В 1926 г. он писал жене: «Я должен опошлять и варьировать свои мысли, чтобы получились приемлемые произведения. Именно — опошлять. А если бы я давал в сочинении действительную кровь своего мозга, их бы не стали печатать». Горький в том же 1926(29) г. прочитав роман «Чевенгур», писал Платонову: «Человек вы талантливый, это бесспорно, бесспорно и то, что вы обладаете очень своеобразным языком. Роман ваш чрезвычайно интересен», но, — продолжал Горький, — «Среди современных редакторов я не вижу никого, кто мог бы оценить ваш роман по его достоинствам»; своеобразие романа, как свидетельствовал Горький, «неприемлемо для нашей цензуры». Платонов же, посылая Горькому рукопись «Чевенгура», писал, что «в романе содержится честная попытка изобразить начало коммунистического общества».
Роман «Чевенгур» — это энциклопедия социальных инициатив в их взаимодействии с реальной плотью жизни. Это сокровищница опыта, обобщенного поэтически, естествоиспытательски, духовно и укрупненного величайшим состраданием, которым Платонов был озарен. По жанровым признакам «Чевенгур» относится к грандиозной социалистической антиутопии, усматривая в его многоголосии явственно различный бедняцкий миф о земном рае. Извечная мечта о сытой жизни своеобразно соединилась с идеями революции, образован у чевенгурцев своего рода миф о ближайшем радостном будущем, где соединены фантастика с реальной жизнью. Роман предупреждает: построение социализма вне заботы о человеке, вне труда, через одну нить идеи, невозможно.
Народ — основное действующее лицо романа Платонова. Здесь нет отдельных героев, философов, мудрецов. Задумавшаяся Россия в мучительных поисках на своем крестном пути встает со страниц произведения. Композиция «Чевенгура» строится как большой диалог, внутри которого звучат диалоги персонажей, — все это делает роман отражением вечного начала задумавшейся России. Характерный эпизод в романе, в котором критикой усмотрено родство души, нельзя понять, не приняв во внимание, что перед нами карнавальное действо, где обручены высокое и низкое, большое и ничтожное. Само название этот жанр получил от имени древнегреческого философа Мениппа, от произведений которого сохранились лишь заголовки.