Вершинин И. В. К проблеме генезиса английского романтизма: Чаттертон
Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение» / 2008 / №5 2008 обращались в своих работах к этому феномену[1]. Мы его рассматриваем в свете тезаурусного подхода.) предромантизм — и литературное течение переходного типа, и — шире — целую «теневую эпоху» в культуре Европы XVIII века.) образ и это творчество в духовную жизнь европейцев, какое место они заняли в тезаурусе последующих поколений.) Центральным объектом самых различных по жанру произведений, посвященных поэту, стали его личность и человеческая судьба, которые трактовались весьма произвольно и субъективно, часто носили противоречивый характер.) пройдя через искажающую призму. Поэтому Чаттертон оказался впоследствии представленным множеством Чаттертонов, нередко мало похожих друг на друга. Нередко он становился лишь поводом для развития идей, которые, казалось бы, не должны иметь к нему отношения. Так, отдельные литературоведческие работы ХХ века отмечены заметным влиянием фрейдистской философии в трактовке его личности и психологии творчества, что довольно неожиданно и, как кажется, не подсказывается исследуемым материалом. «Основой для правильной оценки Чаттертона, — писал Р. Штауберт, — является анализ его юношеской психики…, исследование генетической обусловленности психических форм поведения-«[2]. Последующие размышления автора работы уводят в область, далекую от собственно филологического исследования, да и от самого Чаттертона, который становится похожим на любого другого человека с незначительными вариациями.) с его концепцией: основу психического аппарата, по Фрейду, составляет Бессознательное, а содержание Бессознательного у всех людей, в сущности, одинаково, так как включает ограниченное число комплексов (Эдипов комплекс, каннибализм, боязнь кастрации и т. д.).)- сделать своим) Чаттертона, только восприняв его через эту призму, и поэтому уверенно заявляет, что его Чаттертон — «правильный», следовательно, другие — «неправильные».
Проводя функциональный анализ творчества Чаттертона в русле сопоставительного литературоведения (компаративистики), мы, опираясь на идеи тезаурусного подхода, вовсе не ставим цель вычислить «правильного» Чаттертона. Напротив, для нас интересен процесс трансформации образа поэта и восприятия его творчества. Из обширной области вхождения Чаттертона в культурный тезаурус Европы мы выделяем только небольшой, но необычайно важный ее сегмент: восприятие поэта и его достижений английскими и французскими романтиками.
Обращение к данному вопросу приобретает особое значение при исследовании такого малоизученного литературного феномена, как поэзия предромантизма. Сложность этого явления, его своеобразие заключается, по нашему мнению, в том, что оно оказалось на стыке двух исторических и не только исторических, но и литературных эпох, явилось в известном смысле переходным этапом в развитии литературы: предромантизм — это уже не Просвещение, но еще и не романтизм.) важнейшую проблему, как генезис романтизма, ибо творчество Чаттертона стоит у самых истоков этого литературного направления. А ведь вопрос о рождении нового направления — один из самых сложных и важных в науке и литературе. Речь идет не просто о некой формальной периодизации, об установлении точной даты его появления. Успешное решение задачи состоит в том, чтобы вскрыть целый комплекс причин и мотивов (социально-исторических, философско-эстетических, собственно литературно-художественных), исходя из общих закономерностей развития литературы как неотъемлемой части духовной жизни общества.
При глобальном изучении того или иного литературного направления, особенно его литературно-художественных истоков, как правило, выявляются два основных аспекта в плане освоения предшествующей традиции: негативный и позитивный. Иными словами, исследователи определяет, что представители данного направления принимали и что отвергали.
«Негативная программа» английских романтиков более определенна, чем «позитивная» (в плане исследованности вопроса). Критика канонов классицистической поэтики, отрицание культа разума и просветительского оптимизма и т. д. — достаточно освещены в работах отечественных и зарубежных авторов. В самой общей форме это выглядит так: «Поэтика романтиков складывалась в борьбе против строгого стиля классицистов. Романтики выступили против резкого разделения трагического и комического в искусстве, против строгих правил в отборе лексики, против классицистических единств. Для романтического произведения характерна особая эмоциональная атмосфера высоких чувств и страстей, искренность и непосредственность эмоций, поэтика неожиданных сопоставлений, впечатление новизны и чуда, сближение трагического и комического, параллельное сочетание разнородных деталей, скрепленных единым лирическим чувством, свободная композиция»[4]. Что же касается приверженностей и симпатий английских романтиков, то этот вопрос, по нашему мнению, менее изучен. А ведь именно решение этой проблемы позволяет выявить генезис романтизма.
Чаще всего исследователи концентрируют внимание на интересе романтиков к творчеству писателей и мыслителей эпохи Возрождения: Спенсеру, Шекспиру, Мильтону, а также к народному творчеству. И это вполне справедливо и чрезвычайно важно. В известном смысле американский ученый Блум прав, отмечая: «То, что английский романтизм… был возрождением Возрождения, сегодня, к счастью, общепринято в критике»[5].
Однако подчас титаны — елизаветинцы заслоняют от исследователей менее великие, но очень важные для романтиков имена поэтов второй половины XVIII века, их прямых предшественников: У. Коллинза, Дж. Макферсона, Т. Перси, Т. Чаттертона, У. Каупера и др. «Между тем, — справедливо подчеркивает Н. Я. Дьяконова, — авторы (Вордсворт и Кольридж — И. В.) объявили войну только поэтам-классицистам второй половины XVIII века, то есть эпигонам Александра Попа. Своих более ранних предшественников — Спенсера, Шекспира, Мильтона, Чаттертона, безвестных авторов старинных баллад — они называли учителями и стремились возродить их традиции»[6]. То, что имя Томаса Чаттертона оказалось в одном ряду с поэтами Возрождения, не случайно, а имеет глубокий смысл. Английские поэты-романтики не только стремились возродить поэтические традиции XVIII века, но и продолжали дело, начатое их предшественниками — поэтами предромантизма.
Предварительно следует напомнить о том, как восприняли творчество Чаттертона сами предромантики как при жизни поэта, так и после его самоубийства.) которые публиковали его сатирические произведения, стихи, памфлеты. Но и эти сочинения Чаттертон подписывал, как правило, псевдонимом. Правда, поэт недолгое время состоял в переписке с Х. Уолполом, которому он послал несколько своих произведений, выдавая их за сочинения средневекового автора Роули. С аналогичными письмами Чаттертон обращался и к издателю Додсли, выпустившему «Памятники» Перси (декабрь 1768, февраль 1769 г.).
Уолпол в письме от 28 марта 1769 г. высоко оценил присланные «образцы»[7], но когда выяснилось, что они не имеют исторической ценности, то его интерес к Чаттертону пропал. С одной стороны, автор «Замка Отранто» боялся оказаться в смешном положении, поверив в реальность Роули (еще не утихли в Англии споры вокруг «Оссиана» Макферсона), а с другой — слишком велика была разница между аристократом, членом парламента, и шестнадцатилетним клерком из Бристоля. В одном из писем Чаттертон сообщил Уолполу, что «он сын бедной вдовы, которая с большим трудом содержит его». И, кроме того, поэт осмелился просить помочь «найти ему место, чтобы он мог применить свои природные склонности»[8], то есть заниматься литературой. На что Уолпол дал юноше «отеческий совет»: «… Я написал ему, что когда он сможет составить себе состояние, он сможет на досуге предаться занятиям, созвучным его склонностям»[9], — будет вспоминать писатель позднее. Вскоре Уолпол уехал в Париж и даже забыл вернуть Чаттертону его рукописи, несмотря на настойчивые просьбы последнего.
Мы не станем подробно останавливаться на переписке и отношениях Чаттертона и Уолпола, тем более оценивать их в плане этическом. Об этом достаточно написано биографами поэта. Вопрос может быть поставлен несколько иначе; почему писатель — предромантик не поддержал поэта, чье творчество также развивалось в русле предромантизма? Здесь ведь именно разобщенность писателей второй половины XVIII века, отсутствие единой программы служит для некоторых зарубежных ученых основным аргументом при отрицании предромантизма как течения в литературе[10].) его творчества, опираемся на его литературно — эстетическое наследие, что и позволяет выявить внутреннее единство на самых различных уровнях (идейно-эстетическом, философском, стилевом и т. д.). Что же касается отношений Уолпола и Чаттертона, то уместно привести высказывания известного английского критика и историка литературы Т. Маколея, который писал об Уолполе: «Его суждения о литературе, особенно о литературе современной, всецело искажались его аристократическими чувствами»[11]. И в случае с Чаттертоном Уолпол-аристократ оказался сильнее Уолпола-художника.
Следует отметить, что эта история сильно ранила гордого юношу. Выходец из третьего сословия, Чаттертон еще раз убедился, что одного таланта недостаточно, чтобы преуспеть на литературном поприще в обществе, где больше всего ценится знатность и власть золота. Чаттертон понял, что допустил большую ошибку, написав Уолполу о своем подлинном положении: «Я считаю себя оскорбленным, сэр, — писал поэт Уолполу, — если бы Вы не знали моих обстоятельств. Вы бы не посмели обращаться со мной подобным образом»[12]. Однако сильнее всего боль и гнев молодого поэта слышны в его стихотворении «Walроlе! I Thought ) на кладбище работного дома в Лондоне. В регистрационной книге имя Чаттертона перепутали и записали Уильям вместо Томас. Позднее кто-то подписал против его фамилии «поэт». Английские газеты ничего не сообщили о смерти Чаттертона. И неизвестно, как долго имя находилось бы в забвении, если бы в Бристоль не приехал доктор Томас Фрай, ректор Колледжа Св. Иоанна из Оксфорда. Узнав о том, что в городе есть «памятники» старинной английской поэзии, «собранные» неким Чаттертоном, Фрай захотел встретиться и даже оказать помощь молодому любителю старинной поэзии, но узнал, что Чаттертон покончил с собой в Лондоне несколько дней тому назад. Ученый отыскал некоторые «произведения Роули», написанные Чаттертоном, и увез их в Оксфорд. С этого момента начинается так называемая «дискуссия» (co), разделившая английских писателей, критиков, историков литературы на два лагеря: «роулианцев» и «антироулианцев».)»Эссе»[13]. Дискуссия об авторстве «сочинений Роули» — одна из интереснейших страниц в истории английской литературы. Мы не будем останавливаться подробно на том, как после долгих споров и исследований было установлено, что все «сочинения Роули» написаны Чаттертоном»[14]. Отметим лишь некоторые моменты, необходимые, по нашему мнению, для решения задачи, сформулированной в настоящей части работы.)»… Они в высшей степени заслуживают публикации не только в виду их поэтических достоинств, но и как иллюстрация того, на что способно человеческое воображение (I). Я уверен, что если все бесспорные (u) сочинения Чаттертона были бы собраны в одном томе, они бы доказали, что он не только способен написать эти произведения, приписываемые Роули, но и, учитывая его крайнюю молодость и недостаточное образование, был одним из величайших гениев, которые когда-либо существовали в мире»[15].
Как видно из письма, Перси не был уверен, что Роули и Чаттертон — одно лицо. Важно то, что крупнейший знаток литературы, чьи «Памятники старинной английской поэзии» послужили образцом и вдохновляли целую плеяду английских романтиков, дал высокую оценку так называемым «аутентичным» произведениям Чаттертона и на этом основании допустил возможность, что поэт мог быть автором «Сочинений Роули». А ведь одним из основных аргументов «роулианцев» было то, что они отрицали, что столь юный, никому не известный поэт мог создать такие удивительные произведения. Приведем любопытно аргументированное мнение Брайента, который в 1781 г. писал: «Если молодой человек, не совсем честный или бесчестный, нашел бы сокровища старинной поэзии и выдал ее за свою, это бы меня не удивило. Но чтобы такой человек написал все сам, а затем отдал славу другому, это выше моего понимания»[16].
В 1777 г. впервые увидели свет «Поэмы Роули». Их собрал, подготовил к печати и издал известный английский филолог XVIII века Томас Тервитт (Tyrwhitt), большой знаток старинной английской поэзии, издатель Чосера. «… Едва ли можно узнать теперь с какой-либо достоверностью, — пишет ученый в предисловии, — всю историю этого столь необычного дела. Какова была его (Чаттертона — И. В.) роль во всем этом; был ли он автором или только переписчиком (как он постоянно утверждал) всех этих произведений»[17]. В заключении Тервитт делает вывод: «Являются ли поэмы действитеshy;льно старинными или современными, сочинениями Роули или подделкой Чаттертона, в любом случае они должны рассматриваться как самый необычный литературный факт (а most si)»[18].
Однако в 1778 г., в третьем издании «Поэм Роули» (второе издание вышло, как и первое, в 1777 г.) Тервитт доказывает в приложении (Appe), что все сочинения Роули написаны Чаттертоном. Его аргументация основана, прежде всего, на лингвистическом анализе. Дискуссия на этом не закончилась. Довольно долго на страницах английских газет и журналов мелькали имена Роули и Чаттертона. Одним из наиболее «стойких» роулианцев оказался доктор Джереми Миллс (Jeremih Milles), председатель «Общества Антиквариев», упорно не принимавший аргументов Тервитта и его сторонников.
Таким образом, в 1770 — и Чаттертона.
[1] См.: Ла-Барт Ф. де. Литературное движение на Западе в первой трети XIX столетия. М., 1914; Веселовский А. Н. Избранные статьи. Л., 1967. С. 249. М., 1983.
Вершинин Игорь Владимирович — доктор филологических наук, профессор, ректор Самарского государственного педагогического университета, академик Международной академии наук педагогического образования.