В январе 1847 года в культурной жизни России и в творческой судьбе Тургенева произошло значительное событие. В обновленном журнале Современник, который перешел в руки Н. А. Некрасова и И. И. Панаева, был опубликован очерк Хорь и Калиныч.
Успех его превзошел все ожидания и побудил Тургенева к созданию целой книги под названием Записки охотника. На причины популярности тургеневского очерка впервые указал Белинский: Не удивительно, что маленькая пьеска эта имела такой успех: в ней автор зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему никто еще не заходил. Публикацией Хоря и Калиныча Тургенев совершил переворот в художественном решении темы народа. В двух крестьянских характерах он показал коренные силы нации, определяющие ее жизнеспособность, перспективы ее дальнейшего роста и становления. Перед лицом практичного Хоря и поэтичного Калиныча потускнел образ их господина, помещика Полутыкина.
Именно в крестьянстве нашел Тургенев почву, хранящую жизненные соки всякого развития, а значение личности государственного человека, Петра I, он поставил в прямую зависимость от связи с ней. Из наших разговоров с Хорем я вынес одно убежденье, которого, вероятно, никак не ожидают читатели,- убежденье, что Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях. С такой стороны к крестьянству в конце 40-х годов не заходил даже Некрасов. Условно говоря, это был подход к мужику с толстовской меркой: Тургенев нашел в жизни народа ту значительность, тот общенациональный смысл, который Толстой положил потом в основу художественного мира романа-эпопеи.
Наблюдения над характерами Хоря и Калиныча у Тургенева не самоцель: мыслью народной выверяется здесь жизнеспособность или никчемность верхов. От Хоря и Калиныча эта мысль устремляется к русскому человеку, к русской государственности.
Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо – то ему и нравится, что разумно – того ему и подавай… А далее Тургенев выводит своих героев к природе: от Хоря и Калиныча – к Лесу и Степи. (*89) Хорь погружен в атмосферу лесной обособленности: его усадьба располагалась посреди леса на расчищенной поляне. А Калиныч своей бездомностью и душевной широтой сродни степным просторам, мягким очертаниям пологих холмов, кроткому и ясному вечернему небу.
В Записках охотника сталкиваются и спорят друг с другом две России: официальная, крепостническая, мертвящая жизнь, с одной стороны, и народно-крестьянская, живая и поэтическая – с другой. И все герои, эту книгу населяющие, так или иначе тяготеют к этим двум полюсам – мертвому или живому. Характер помещика Полутыкина набрасывается в Хоре и Калиныче легкими штрихами: походя упоминается о его французской кухне, о конторе, которая им упразднена.
Но полутыкинская стихия в книге оказывается не столь случайной и безобидной. Мы еще встретимся с барскими конторами в особом очерке Контора, мы еще увидим полутыкинское в жутковатом образе мерзавца с тонкими вкусами, культурного помещика Пеночкина. Изображая народных героев, Тургенев тоже выходит за пределы частных индивидуальностей к общенациональным силам и стихиям жизни. Характеры Хоря и Калиныча, как два полюса магнита, начинают притягивать к себе всех последующих, живых героев книги.
Одни из них тяготеют к поэтичному, душевно-мягкому Калинычу, другие – к деловому и практичному Хорю. Устойчивые, повторяющиеся черты героев проявляются даже в портретных характеристиках: внешний облик Калиныча перекликается с портретом Степушки и Касьяна. Родственных героев сопровождает, как правило, пейзажный лейтмотив. Живой, целостный образ народной России увенчивает в книге Тургенева природа.
Лучшие герои Записок охотника не просто изображаются на фоне природы, а выступают как продолжение ее стихий: из игры света и тени в березовой роще рождается поэтичная Акулина в Свидании, из грозовой ненастной мглы, раздираемой фосфорическим светом молний, появляется загадочная фигура Бирюка. Тургенев изображает в Записках охотника скрытую от многих взаимную связь всего в природе: человека и реки, человека и леса, человека и степи.
Живая Россия в Записках охотника движется, дышит, развивается и растет. О близости Калиныча к природе говорится немного. В Ермолае она уже наглядно изображается. А в Касьяне природность не только достигает полноты, но и одухотворяется высоким нравственным чувст-(*90)вом.
Нарастает мотив правдолюбия, правдоискательства, тоски по идеалу совершенного мироустройства. Поэтизируется готовность к самопожертвованию, бескорыстной помощи человеку, попавшему в беду. Эта черта русского характера достигает кульминации в рассказе Смерть: русские люди умирают удивительно, ибо в час последнего испытания они думают не о себе, а о других, о ближних. Это помогает им стойко и мужественно принимать смерть. Нарастает в книге тема музыкальной одаренности русского народа.
Впервые она заявляет о себе в Хоре и Калиныче – поэтическом зерне Записок охотника: поет Калиныч, а Хорь ему подтягивает. В финале очерка Малиновая вода песня сближает людей: сквозь отдельные судьбы она ведет к судьбе общерусской, роднит героев между собою. Песня Якова Турка в Певцах Не одна во поле дороженька пролегала собирает в фокус лучшие душевные порывы Калинычей, Касьянов, Власов, Ермолаев и их подрастающую смену – детишек из Бежина луга.
Ведь мирный сон крестьянских детей у костра под звездами тоже овеян мечтой о сказочной земле, в которую верит, которую ищет странник Касьян. В ту же страну обетованную, где живет человек в довольстве и справедливости, зовет героев протяжная русская песня Якова: Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным н необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль. Антикрепостнический пафос Записок охотника заключается в том, что к гоголевской галерее мертвых душ писатель добавил галерею душ живых. Крестьяне в Записках охотника – крепостные, зависимые люди, но крепостное право не превратило их в рабов: духовно они свободнее и богаче жалких полутыкиных и жестоких пеночкиных.
Существование сильных, мужественных, ярких народных характеров превращало крепостное право в позор и унижение России, в общественное явление, несовместимое с нравственным достоинством русского человека. В Записках охотника Тургенев впервые ощутил Россию как единство, как живое художественное целое. Его книга открывает 60-е годы в истории русской литературы, предвосхищает их. Прямые дороги от Записок охотника идут не только к Запискам из Мертвого дома Достоевского, Губернским очеркам Салтыкова-Щедрина, но и к эпосу Войны и мира Толстого. Образ России живой в социальном отношении не однороден.
Есть целая группа дворян, наделенных националь-(*91)но-русскими чертами характера. Таковы, например, мелкопоместные дворяне типа Петра Петровича Каратаева или однодворцы, среди которых выделяется Овсяников. Живые силы нации Тургенев находит и в кругу образованного дворянства.
Василий Васильевич, которого охотник называет Гамлетом Щигровского уезда, мучительно переживает свою беспочвенность, свой отрыв от России, от народа. Он с горечью говорит о том, как полученное им философское образование превращает его в умную ненужность. В Записках охотника неоднократно показывается, что крепостное право враждебно как человеческому достоинству мужика, так и нравственной природе дворянина, что это общенациональное зло, пагубно влияющее на жизнь того и другого сословия. Поэтому живые силы нации писатель ищет и в крестьянской и в дворянской среде.
Любуясь деловитостью или поэтической одаренностью русского человека, Тургенев ведет читателя к мысли, что в борьбе с общенациональным врагом должна принять участие вся живая Россия, не только крестьянская, но и дворянская.