ЧЕМУ РАВНО «КРУГОМ ШЕСТНАДЦАТЬ»?

Версия забавная, но, признаться, маловероятная: хотя бы потому, что нигде больше, кроме как в книге Кассиля, не прозвучало продолжение этой присказки «с огурцом двадцать».

Более явный намек на происхождение выражения кругом шестнадцать может дать фрагмент из книги С. Турбина и Старожила «Страна изгнания и исчезнувшие люди» (СПб., 1872)2, в котором передан диалог Турбина с каторжником: «— Только теперь настоящих старых бродяг мало; в тех местах по осени идут больше перваки. Настоящие мастера проходят раннею весною. — Ты же из каких? — Да я что, всего по второму. А есть молодцы: кругом шестнадцать3, или кругом Иван Иваныч, значит весь в клеймах. По десятому и больше. Раза по два на приковку к тачке осужден».

Следует обратить внимание на следующие обстоятельства: в цитируемом тексте интересующее нас выражение употреблено в речи бродяги-арестанта и воспринимается им как синоним к фразеологизму кругом Иван Иваныч.

При определении значения фраземы кругом Иван Иваныч можно исходить из значения распространенных в блатном жаргоне прозвищ Иван и Иван Иваныч (Иван Иванович): иван – арестант из профессиональных преступников, подчинивший в местах лишения свободы других заключенных4; иванами называются главари преступных шаек, азартные игроки, воры, находящиеся на нелегальном положении; это была одна из высших и привилегированных каст в преступном мире, которая в местах лишения свободы командовала каторжанами; иван иванычами во второй половине XIX в. называли еще и профессиональных уголовников; иван иванович – это еще и прокурор; иванами ивановичами уголовники в 30-х годах XX в. называли политических заключенных-интеллигентов5; иван-иванович, иван-иваныч – кличка фраера, иногда учтивая, иногда насмешливая. «С тобой как с иван-иванычем, а ты…», выражение, обычно предшествующее агрессии6.

Итак, очевидно, что если в уголовной среде прозвище Иван и само по себе свидетельствовало об уважительном отношении, то благодаря символическому удвоению Иван Иваныч это значение могло лишь усиливаться. Вспомним таким же образом удвоенные имена литературных персонажей: Акакий Акакиевич Башмачкин, Илья Ильич Обломов, Филипп Филиппович Преображенский и Полиграф Полиграфович Шариков («Собачье сердце» М. А. Булгакова) и т. п. Наделение героя такого рода именем становится мощнейшим художественным приемом, позволяющим автору подчеркнуть, что качества, на которые намекает внутренняя форма самого имени и которые составляют важную часть характеристики героя, свойственны ему в наивысшей, «возведенной в квадрат» степени.

Характерно для уголовного жаргона и слово шестнадцать, которое употребляется в качестве сигнала, подаваемого стоящему на стрёме, — о том, что «дело» благополучно окончено, кража совершена, цель достигнута7. Как заметил В. В. Химик, сравнение жаргонизма шестнадцать с другим употребляемым в той же среде словом – шесть, служащим, напротив, сигналом опасности, может привести к любопытным выводам: пространное в артикуляционном отношении шестнадцать, произносимое в спокойной обстановке, служит явным положительным антиподом краткому и отрывистому отрицательно окрашенному шесть.

Кругом шестнадцать, таким образом, можно трактовать как усилительный вариант арготического шестнадцать, т. е. ‘во всех отношениях благополучный исход дела’. Тогда как отмечаемое нормативными словарями противоположное значение ‘полное неблагополучие’ оказывается лишь примером энантиосемии, развившейся у этого выражения уже после того, как оно проникло из «блатной музыки» в разговорную речь8.

Еще одним косвенным доказательством первичности для фразеологизма кругом шестнадцать положительного значения может служить и напоминание о том, что в средневековых представлениях число шестнадцать было символом гармонии, своего рода аналогией античного «золотого сечения», воплощенной в магическом квадрате, то есть квадрате, в клетках которого стоят числа от 1 до 16, образующие в каждой строке, каждом столбце и диагонали одинаковую сумму9.

Заметим, что та же идея гармонии лежит в основе и таких синонимичных фразеологизму кругом шестнадцать и столь же способных означать крайнюю степень как благополучия, так и неблагополучия выражений, как все одно к одному или с какой стороны ни посмотри — все одинаково. А уж вопрос о том, почему в сознании русского человека эти фразы в первую очередь ассоциируются с цепью неприятностей, выходит далеко за пределы языкознания. Ведь и львиная доля собранных В. И. Далем пословиц и поговорок на тему «радость – горе» посвящена именно злосчастью. Может быть, потому, что, как гласит одна из поговорок, «беда семерых задавила, а радость одному досталась»…

2 Книга получила известность в том числе и благодаря рецензии Н. С. Лескова «Страна изгнания» (Лесков Н. С. Собр. соч. в 11-ти тт. Т. Х. М., 1958). 3 Курсив автора «Страны изгнания». 4 Попов В. М. Словарь воровского и арестантского языка. Киев, 1912. 5 Грачев М. А. Генезис арготизмов Иван и Мария Вестник Нижегородского университета им. Н. А. Лобачевского. Серия филология. 2012. № 1. 6 Росси Жак. Справочник по ГУЛАГу. М., 1991. 7 Росси Жак. Справочник по ГУЛАГу. М., 1991; Грачев М. А. Словарь тысячелетнего русского арго. М., 2003 и др. 8 Некоторые слова «блатной музыки» повторяются тоже и в общеупотребительном русском языке, или, по крайней мере, в некоторых «приличных» говорах. <…> Надо только сравнить словарь «блатной музыки» с общерусским словарем… (Бодуэн де Куртене И. Предисловие В. Ф. Трахтенберг. Блатная музыка («Жаргон» тюрьмы). СПб., 1908.) 9 Таков, например, квадрат на гравюре Альбрехта Дюрера “Меланхолия” (1514 г.): 16 3 2 13 5 10 118 9 6 7 12 4 15 14 1

Каждый из вас, конечно, сталкивался с курьезными ситуациями и языковыми нелепицами в различных публикациях, в речи окружающих. Специально для подобных языковых казусов открыта рубрика . Присылайте свои находки. Мы ждем ваших писем