8 мая 1945 г. в Берлине был подписан акт о безоговорочной капитуляции фашистского рейха. Германия была поделена на четыре зоны оккупации: советскую, американскую, английскую и французскую. Берлин, разделенный на четыре сектора, получил особый статут и управлялся межсоюзнической комендатурой. В Берлине же находился Союзный Контрольный Совет, представленный главнокомандующими оккупационных зон. Функции управления восточной зоной выполняли Советская Военная Администрация в Германии (СВАТ), существовавшая с 9 июня 1945 г. по 10 октября 1949 г. Союзники так и не смогли окончательно договориться о будущем этой страны: расчленить ее на несколько мелких государств или же, напротив, объединить на демократической основе путем всеобщих выборов, но они были едины в признании необходимости денацификации — обширного комплекса мероприятий по искоренению нацистской идеологии и всего ей сопутствовавшего в экономической и политической сферах, чтобы не оставить очагов для возрождения ее в будущем.
Провозглашение на территории западных оккупационных зон Федеративной Республики Германии 7 сентября 1949 г. и на территории восточной оккупационной зоны Германской Демократической Республики 7 октября 1949 г. в известном смысле закрепило победу союзных войск: Германия, развязавшая в XX в. две войны, на ближайшие десятилетия сошла с исторической арены как одна из крупнейших мировых держав и не могла выдвигать серьезных геополитических притязаний, тем более что в образовавшихся государствах продолжали оставаться оккупационные войска, которые были постепенно выведены лишь после объединения Германии, которое произошло в результате присоединения ГДР к ФРГ в октябре 1990 г.
Немецкий народ после поражения в неправедной войне должен был преодолевать состояние растерянности, морально-нравственного увечья, нанесенного ему за годы фашистского режима. Процесс преодоления этого шокового состояния по-разному протекал на востоке и на западе Германии. На западе постепенно был найден выход из послевоенной разрухи на путях экономической и политической интеграции Западной Германии в мировой капиталистический рынок. На востоке возобладала концепция строительства социализма по советскому образцу. Различия в сфере идеологии и культурной политики тоже обнаружились сразу, на практике они
А. В. Карельскому принадлежат страницы, посвященные анализу творчества В. Борхерта, Г. Э. Носсака, Г. Бёлля, В. Кёппена, Г. Айха, Г. Грасса, М. Вальзера, Д. Веллерсхофа, а также «Группы 47».
Проявились прежде всего в разном отношении к политическим эмигрантам, особенно антифашистам и коммунистам. В восточной зоне они, как правило, легко получали возможность активно жить и работать, в западные зоны им нередко был затруднен даже доступ. Поэтому подавляющее большинство немецких писателей-коммунистов или им сочувствующих предпочло вернуться из эмиграции в восточную зону или в ГДР. Из Мексики сюда приехали А. Зегерс, Л. Ренн, Б. Узе, А. Абуш; из Колумбии — Э. Арендт; из США — Б. Брехт; из Палестины—А. Цвейг; из Советского Союза — И. Р. Бехер, Ф. Вольф, Э. Вайнерт, В. Бредель.
Определенное моральное преимущество исходных посылок культурного строительства в советской зоне оккупации и затем в ГДР состояло в том, что здесь культурную политику проводили активные участники антифашистской борьбы, которые с полным на то правом чувствовали себя победителями, представителями той — пускай и небольшой — части немецкого народа, которая не склонилась перед фашистским варварством. Именно их реальным авторитетом, а также широко распространенными в первые послевоенные годы и на западе Германии настроениями, направленными на более радикальные общественные реформы и на обобществление частной собственности, объясняется то, что в первое послевоенное десятилетие в восточную зону и затем в ГДР довольно активно переезжали деятели культуры из западных зон и из ФРГ. Но волна переездов из ФРГ почти иссякла к середине 1950-х годов, обратные же волны нарастали с конца 40-х годов и до самого распада ГДР. ФРГ достаточно долго придерживалась курса на изоляцию леворадикальных общественных сил, что заставляло писателей ФРГ иногда публиковаться в издательствах ГДР.
Упреждающая активность коммунистов-победителей в первые послевоенные годы сказалась в том, что именно от них исходили важные общенациональные культурные инициативы. Например, с целью объединения всей прогрессивной интеллигенции Германии Иоганнес Р. Бехер уже летом 1945 г. провозгласил создание Демократического Культурбунда (Союз работников культуры за демократическое обновление Германии). С 1 июля 1945 г. стал выходить еженедельник Культурбунда «Зонтаг», в августе было основано издательство «Ауфбау», в сентябре вышел первый номер журнала «Ауфбау» (1945—1958). Культурбунд быстро становился популярной и массовой общественной организацией, которая на первых порах весьма способствовала восстановлению прерванных нитей немецкой национальной культуры. Рост популярности демократической организации напугал военную администрацию западных зон: в ноябре 1947 г. Культурбунд, насчитывавший уже 120 тысяч членов, был в западных секторах Берлина запрещен как «коммунистический». Б. Брехт, хотевший после возвращения в Европу поселиться в западной зоне, не получил туда даже въездной
Визы. Таким образом, ситуацию в Западной Германии в первые послевоенные годы тоже никак нельзя характеризовать как однозначно демократическую.
Во многом по инициативе писателей-антифашистов и коммунистов был созван Первый съезд немецких писателей, проходивший 4—8 октября 1947 г. в Берлине. Этот съезд продемонстрировал как намерение немецких писателей сохранять творческие контакты и искать общий язык, так и неуклонно назревавшее отчуждение. Наиболее длительной и острой на этом съезде, собравшем более 300 немецких писателей из всех зон оккупации, была полемика между сторонниками различных форм аполитичного, «пассивного» гуманизма и сторонниками гуманизма социалистического, хотя обе стороны стремились избежать непосредственной конфронтации. Эта полемика по-своему продолжала затяжной спор представителей «внешней» и «внутренней» эмиграции, начавшийся еще в 1933 г., о том, кто из них в большей степени представляет немецкую национальную культуру: те, кто наблюдал ужасы фашизма извне (Г. Манн, Т. Манн и т. д.), или же те, кто пережил их со своим народом (О. Лёрке, В. Леман, Г. Бенн и др.). При всей нарочитой искусственности этой дискуссии она не прошла без последствий: в ГДР возобладала правота внешних эмигрантов, в ФРГ — по крайней мере до середины 50-х годов — наибольшим читательским спросом пользовались внутренние эмигранты. Даже литература, создаваемая узниками концлагерей или тематически связанная с концлагерями, имела тенденцию к разделению: книги, где фашизм изображался как неизбежное и непреодолимое метафизическое зло, публиковались, как правило, только в Западно^й Германии («Город за рекой» Г. Казака, «Мир обвиняемых» В. Йенса, отдельные романы Э. М. Ремарка и т. д.), книги же, где фашизм изображался как зло совершенно конкретное, обусловленное определенной расстановкой классовых сил, печатались в восточной зоне («Испытание» В. Бределя, «Седьмой крест» и «Мертвые остаются молодыми» А. Зегерс и др.).
Отчужденность правящей верхушки ГДР от собственного народа наглядно проявилась уже во время так называемого контрреволюционного путча 17 июня 1953 г.: неспособность руководства СЕПГ адекватно реагировать на мирную демонстрацию протеста трудящихся 16 июня 1953 г. против незаконного повышения норм выработки фактически привела к народному восстанию на следующий день, когда «справиться с ситуацией» могли только советские танки.
Репрессивная политика по отношению к творческой интеллигенции постепенно становилась одной из характерных черт культурной политики в ГДР. Образование двух противостоящих военных союзов в 1955 г. (НАТО и Варшавский Договор), XX съезд КПСС,
423волнения в Польше, события в Венгрии — все это вызывало противоречивые отклики в некоторых слоях интеллигенции ГДР, попытавшейся сделать собственные выводы из осуждения культа личности Сталина. В разных местах образовались кружки и группы —от студентов до членов Политбюро СЕПГ. В 1956— 1958 гг. участников этих групп и кружков постигли различные наказания: тюремные заключения, увольнения с работы и «прора-боточная критика», что в ряде случаев повлекло за собой добровольную или вынужденную эмиграцию. Все это не могло не Затормозить Наметившиеся было процессы демократизации в самой культуре, отчетливо заявившие о себе на IV съезде писателей ГДР в 1956 г.
История литературы ГДР насыщена драматической борьбой писателей за свою творческую самостоятельность. Стефан Гейм, Эрвин Штритматтер, Франц Фюман, Хайнер Мюллер, Гюнтер де Бройн, Криста Вольф, Петер Хакс, Фолькер Браун — все эти крупнейшие писатели ГДР испытали на себе огонь жесточайшей критики «сверху», запреты на свои произведения, многолетние проволочки с изданием уже завершенных произведений, длительную борьбу с цензурой разных уровней и неизбежные уступки в этой неравной борьбе. Но все они оставались в ГДР до конца, запечатлев в своем творчестве многие драматические страницы реальной жизни в своей стране. Однако фактом является и то, что многие не менее талантливые писатели этой борьбы не выдерживали и переезжали в ФРГ.
Литературы ГДР и ФРГ выделились из одного национального русла после 1945 г. и затем снова слились в едином русле. Они должны рассматриваться в едином контексте истории немецкой литературы, которая в XX в. переживала разные и весьма сложные фазы развития, связанные в том числе с резкими политическими, идеологическими, эстетическими и территориальными размежеваниями,— ведь уже после 1933 г. в эмиграции оказалось свыше двух тысяч немецких писателей! Все эти размежевания являются ступенями или стадиями развития единой национальной немецкой литературы, неотъемлемой составной частью единой немецкой национальной культуры. При всей конфронтации общественно-политических систем, на переднем крае которых находились ГДР и ФРГ, литературы этих стран упорно шли на сближение, постоянно поддерживая друг друга и взаимно предоставляя эмигрантам из обеих стран возможность работать и публиковаться. Немецкая литература в лице представлявших ее писателей стремилась к единству и заполняла духовный вакуум на той или другой стороне всеми доступными ей средствами.