Метод работы Брюсова — метод мозаичиста. Только он мозаичист более добросовестный, чем, например, Мережковский, и не позволит себе сознательной фальсификации материала в угоду внелитературной, внеисторической тенденции. Его цитаты, явные и скрытые, всегда проверены и документированы в примечаниях. С этой стороны научно-познавательное значение его повести несомненно. Брюсов ищет «подлинности», объективности. Мы увидим, насколько она им достигнута. Пока же присмотримся, как производится его мозаическая работа.
К началу ее у Брюсова уже накопилась солидная эрудиция по части истории суеверий и волшебства или, как стали говорить с XVI века, «оккультных знаний». Термин, конечно, основан на недоразумении: никаких оккультных знаний нет, есть совокупность домыслов, верований, приемов, относящихся к области невыясненных или представляющихся неясными сил природы и человека, и эта-то совокупность и называется оккультизмом. Вырастала она на той же почве, которая родила религиозные представления вообще. В известной своей части оккультизм искони входил и в практику христианского культа: у церкви имеется своя магия — весь ее сложный ритуал, таинства, молитвы, экзорцизмы (заклинания «злых духов»), чудеса. Как «чудо», так и «колдовство» — явления, будто бы нарушающие обычный порядок вещей, выходящие за пределы человеческого понимания. По верному замечанию историка ведьмовских процессов Зольдана, «можно сказать, что колдовство — это незаконное чудо, а чудо — законное колдовство». «Законное» — с точки зрения представителей господствующего в известную эпоху культа. Но поскольку оккультизм не считается с незыблемостью церковной догматики, ищет некоего религиозного синтеза, постоянно вторгается в области, которые господствующая церковь объявила непознаваемыми, подлежащими вере, — постольку между оккультистами и церковниками шла борьба, активная именно со стороны церковников. Эта борьба осложнялась еще тем, что в известные эпохи, когда потребность в расширении точных знаний разрасталась непропорционально возможностям их получить, — оккультизм являлся суррогатом естествознания, еще не вооруженного ни методом, ни запасом наблюдений и опытов. Так было в эпоху Возрождения, в XVI веке, к которому относится деятельность упомянутого уже не раз Агриппы Неттесгеймского (1486-1535), Парацельса (1493-1541), Джамбатисты делла Порта (1538-1615) и др.
Для романа, где главным действующим лицом должен был быть не представитель оккультизма, а случайный его адепт, — этой эрудиции Брюсова было вполне достаточно. Замысел вынашивался долго; осуществление его шло ускоренным темпом; столь же ускоренно приходилось и собирать материал для воссоздания историко-культурного фона романа. Несомненно, Брюсовым были прочитаны книги, на которые он ссылается в примечаниях к своему роману. Черновые наброски позволяют выделить из них те, которые особенно широко были использованы.
Эти наброски — двух видов. Во-первых, это листки, где замечены страницы той или иной книги, которые могут понадобиться в процессе работы. Во-вторых, это краткие наметки содержания отдельных глав, иногда просто беглые заметки к той или иной главе, с попутными указаниями источников, откуда будет взята какаянибудь деталь.
Судя по этим наброскам, для характеристики исторического и общекультурного фона чаще других книг Брюсов обращался к «Истории германского народа» Лампрехта, к «Всеобщим историям» Вебера, Лависса и Рамбо, к популярным монографиям по культурной истории (см. вышеназванное издание под редакцией Георга Штейнгаузена). Тщательно проработаны были «Письма темных людей» по русскому переводу Николая Куна под ред. проф. Егорова (М., 1907). В библиотеке Брюсова сохранился экземпляр «Писем», весь испещренный пометками, а среди черновиков «Огненного ангела» имеется лист с указанием страниц названного издания и кратким обозначением содержания отмеченного места.
Для основного содержания повести материал брался из самых разнообразных источников. Основные среди них — старинный справочник-словарь демонологии и оккультизма Колэна де Планси {Dictionnaire infernal ou bibliotheque universelle sur les etres, les personnages, les livres, les fails et les choses qui tiennent aux apparitions, a la magie, au commerce de l’enfer etc…par Coltin de Plancy. Paris, 1825. 4 тома (сохранилась в библиотеке В. Я. Брюсова).}, сочинение ученика Агриппы Иоганна Вира (Вейера), одного из первых противников веры в ведьм (1515-1588), направленное на защиту несчастных женщин, страдающих истерией или другими видами психоневрологических заболеваний {Histoires, disputes et discours des illusions des diables en six livres par Jean Wier, Paris, 1885. 2 тома, перепечатка старинного французского перевода сочинения Вира. Сохранилась в библиотеке В. Я. Брюсова.}; исследование Жюля Бессака по истории колдовства и ведьмовских процессов {Les grands jours de la sorcellerie par Jules Baissac. Paris, 1890. 729 страниц, большое количество отметок Брюсова на полях и подчеркнутых мест в тексте.}, русская работа Сперанского «Ведьмы и ведовство» {Сперанский Н. Ведьмы и ведовство. Очерк по истории церкви и школы в Западной Европе. М., 1906. С. 201. Брюсов пользовался работой Сперанского, когда она печаталась по частям в журнале «Научное слово». Кроме работы Сперанского в черновиках имеется несколько ссылок на другую русскую работу: Канторович Я. Средневековые процессы о ведьмах. Спб, 1893 (Юридическая библиотека); экз. также имеется в библиотеке Брюсова.}, упомянутая выше монография Огюста Про об Агриппе {Prost Aug. H. Corneiile Agrippa, sa vie et ses oeuvves. Paris, 1881. 2 тома. Эта книга особенно тщательно изучена и разнообразно использована Брюсовым — и для глав об Агриппе, и для мелких деталей бытового фона.} и старинные книги, посвященные ведовству и «демономании», — в первую очередь знаменитый «Молот ведьм», который в повести извлекает из кармана своей рясы инквизитор брат Фома, начиная допрашивать Ренату (гл. 15). Для эпизода встречи с Фаустом и Мефистофелем использована знаменитая немецкая книга XVI века о Фаусте, впервые изданная в 1587 году книгопродавцем Иоганном Шписом и перепечатанная вместе с другими «фаустовскими» и демонологическими материалами в издании старого немецкого полигистора-библиофила Шейбле (1846 г.; на это издание ссылается в примечаниях сам Брюсов).
Для проверки мелких деталей наводились, наконец, справки в специальных монографиях {Среди них отметим, например, сохранившийся в библиотеке Брюсова экземпляр книги. Helbing F. Die Tortur, Geschichte der Folter im Kriminalverfahren aller Volker und Zeiten.}, в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона и т. п.
Материал, который давали одни только перечисленные книги (а они, конечно, не исчерпывали всего круга источников Брюсова), был достаточно велик и своим изобилием мог совершенно заслонить действие, засыпать его путь грудой поучительных, живописных, характерных, а иногда просто курьезных деталей. Можно было бы показать на черновиках Брюсова, как подбираются эти детали, как они внедряются в текст, иногда отпадая в дальнейшем процессе работы, иногда сливаясь, иногда все же резко торча и из речи самого автора {*}. Так скомбинировано из прочитанного описание шабаша, который, будто бы, посещает Рупрехт (гл. IV), или описание всей процедуры суда над ведьмой. И там, и тут почти каждая фраза опирается на данные из «Молота ведьм», из «Магических разысканий» Дель-Рио, книги Вира, «Словаря» Колэна де Планси, книг Бэссака, Сперанского и др. Самое имя Ренаты внушено подлинным именем жертвы одного из последних ведьмовских процессов второй половины XVIII века в Германии, в монастыре августинок близ Вюрцбурга — Марии Ренаты Зенгер. Об этом процессе рассказывает Бэссак в заключительной главе своей книги. Все анекдотические и легендарные подробности встреч с Агриппой и с Фаустом выбраны из книги О. Про об Агриппе, из народных немецких книг о Фаусте, изданных Шейбле.