Момджян Хачик Нишанович. Французское Просвещение XVIII века (главы)
Предисловие.
века Просвещения подвергли острой критике ущербные социально-экономические и политические отношения феодализма, деспотическую монархическую власть, правовые, политические, философские, религиозные концепции, защищавшие неограниченное господство феодальных сословий над народом.) этические и эстетические кодексы были развенчаны французскими просветителями XVIII века. Неотразимой была сила этой революционной критики, ибо она выражала гнев, чаяния и надежды не только предреволюционной буржуазна Франции, но и всего угнетенного французского народа. Характеризуя французское Просвещение XVIII столетия, его наиболее радикальных представителей, Ф. Энгельс писал: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный строй — все было подвергнуто самой беспощадной критике»1, Ф. Энгельс с полным основанием констатировал, что во Франции XVIII столетия «философская революция предшествовала политическому перевороту»2.)-XVII столетий, французского свободомыслия предыдущей эпохи. Разумеется, французское Просвещение XVIII века нельзя рассматривать как простое продолжение предшествующих прогрессивных социально-политических, философских, этических и эстетических идей, ибо оно отражало более высокий этап борьбы против феодализма и абсолютизма. Радикализм разрыва с феодальной действительностью во Франции XVIII века должен был определить и определил радикализм, новизну антифеодальных идей французских просветителей.) в свою очередь стимулировали дальнейшее развитие научной мысли, вооружали ее передовой методологией, отвергали все разновидности идеализма, агностицизма; всякие попытки объяснить реальный мир, выходя за его пределы и прибегая к иррациональным, религиозно-мистическим построениям.) прогрессу, утверждению новых общественных отношений. В числе многих других передовые люди России, поднявшиеся на борьбу против царизма, крепостничества, господствующей религии и церкви, против обскурантизма, брали на вооружение лучшее из наследия французского Просвещения.) Еще до революции 1789-1794 годов королевская власть, католическая церковь преследовали глашатаев свободы и разума, бросали их в тюрьмы, вынуждали покидать родину, сжигали их труды рукой палача, рассчитывая, видимо, испепелить на кострах «нечестивые и мятежные» идеи и призывы.) и других столпов Просвещения.) Дамирон и сходные писатели), создано немало работ о французском Просвещении, и в особенности о французских материалистах XVIII века, с единственной целью — исказить и принизить сущность их исторической роли, теоретически развенчать и обезвредить их идеи.) и в определенных границах расширили наши знания, но, несмотря на заверения в своей объективности при оценке исследуемых проблем, в действительности исказили суть идей французского Просвещения, и в особенности французских материалистов XVIII века. Отсутствие в произведениях Мелье, Ламетри, Дидро, Гельвеция, Гольбаха спекулятивной гносеологии идеалистического толка считалось достаточным основанием для того, чтобы отказать французским материалистам в звании философов. Французский материализм в этих книгах расценивался как выражение наивной веры в объективное существование внешнего мира, как разновидность наивного, «немыслящего» реализма и т. п. Ланге, Сури и другие неокантианцы пытались доказать «бесплодный» характер материализма, отсутствие в нем «конструктивных» идей. Обрушиваясь на французский материализм, буржуазные историки философии неизменно связывали это с борьбой против современного им материализма — материализма Маркса, Энгельса, Ленина.
Другая группа буржуазных исследователей французского Просвещения, и в особенности его материалистического крыла (П. Жане, С. Рейнак, П. Ланфрей, А. Кейм и др.), ставила задачу реабилитации деятелей французского Просвещения, французского материализма XVIII века в глазах реакционной буржуазии, но осуществляла эту реабилитацию путем выхолащивания революционной сущности учений Дидро, Гельвеция, Гольбаха и их единомышленников, путем отрицания их материализма и атеизма.
Отвергая нигилистическое отношение к передовому культурному наследию, классики марксизма-ленинизма по достоинству оценили роль прогрессивных идей прошлого. Создатели нового революционного учения, новой материалистической философии отнеслись к предыдущей революционной мысли с глубоким интересом. Творцы новой, высшей формы материализма — Маркс и Энгельс высоко оценили историческую роль французского Просвещения, французского материализма, отстаивали их от нападок идеалистов и фидеистов.
Уже в «Святом семействе» Маркс и Энгельс выступили против Бруно Бауэра, который стремился с гегельянских позиций принизить роль французского материализма XVIII века в критике и разоблачении всей системы Феодализма и феодально-религиозной идеологии, превратить его в простую разновидность спинозизма. В сжатом и поистине гениальном очерке развития материализма XVII-XVIII веков Маркс раскрыл коммунистические тенденции материализма, историческую и логическую связь между французским материализмом XVIII века и утопическим социализмом Сен-Симона, Фурье, Оуэна и их лучших последователей.
Мы уже отметили высокую оценку Энгельсом французского Просвещения XVIII века в подготовке французской буржуазной революции 1789-1794 годов. Добавим к сказанному, что Энгельс настойчиво рекомендовал использовать наследие передовых мыслителей Франции XVIII века в борьбе рабочего класса, народных масс против капиталистического строя, который поддерживает многое из того, что было предметом ожесточенных атак великих представителей французского Просвещения.
Эта важная мысль Энгельса была поддержана и развита Лениным. В статье «О значении воинствующего материализма» Ленин обратил особое внимание на то, что наиболее передовые французские мыслители XVIII века сделали из материализма прямые, неприкрытые атеистические выводы, превратили материалистическую философию в идейное оружие борьбы против крепостничества в учреждениях и идеях. Ленин призывал широко распространять боевую атеистическую литературу XVIII века и выражал уверенность, что «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика старых атеистов XVIII века»3 не утратила своей силы в борьбе против религиозных заблуждений. Отказ от использования этого наследия вследствие его якобы устарелости, ненаучности, наивности и т. п. Ленин называл проявлением «ученой» софистики, прикрывающей либо педантство, либо полное непонимание марксизма. Ленин писал: «… чураться союза с представителями буржуазии XVIII века, т. е. той эпохи, когда она была революционной, значило бы изменять марксизму и материализму…»4
Ленин осуществлял этот союз, когда в труде «Материализм и эмпириокритицизм», разоблачая махизм, ссылался на борьбу материалиста Дидро против субъективного идеалиста Беркли. На примере великого материалиста Дидро Ленин показывал, каким должно быть научное, материалистическое понимание и решение основного вопроса философии — вопроса об отношении мышления к бытию.
Попытки искажения взглядов французских материалистов подверглись Лениным решительной критике. Известно, как резко он критиковал А. М. Деборина, пытавшегося в статье «Диалектический материализм» приписать французским материалистам что-то вроде кантовского противопоставления «вещи в себе» явлениям и на этой основе причислить этих мыслителей к «умеренным» агностикам.
По достоинству оценивая значение французского Просвещения, и в частности французских материалистов XVIII века, рассматривая материализм Дидро и его единомышленников как важный этап развития передовой философии, защищая ее от нападок религиозно-идеалистического лагеря, классики марксизма-ленинизма одновременно вскрыли историческую и классовую ограниченность этого материализма, его слабые стороны, отсутствие у его представителей диалектического метода и материалистического взгляда на историю, на общественные отношения. Высоко оценивая историческую роль французского Просвещения, и в частности французских материалистов, их важное место в истории прогрессивной мысли, подчеркивая возможность и необходимость использования марксистами достижений материалистической и атеистической мысли Франции XVIII столетия, классики марксизма-ленинизма указывали тем не менее на неправомерность стирания принципиальных граней между домарксовским и марксистским материализмом.
Оценки классиками марксизма-ленинизма достоинств и исторически обусловленных недостатков французского Просвещения, их настойчивые рекомендации изучать и широко использовать наследие выдающихся мыслителей дореволюционной Франции в борьбе рабочего класса, его коммунистического авангарда за социализм обусловили повышенный интерес советских и зарубежных марксистов к деятелям века Просвещения.) и понятно, ибо современный идеализм восстанавливает по существу всю сумму несколько отредактированных и модернизированных идеалистических и мистических идей, в борьбе против которых сложился и развивался французский материализм XVIII века. Так, если французские материалисты утверждали детерминированность человеческого сознания и воли внешним, объективным миром, пытались объяснить формирование интеллектуального и морального облика людей внешней средой, пусть даже непоследовательно научно понятой, то экзистенциализм и другие идеалистические учения нашего времени провозглашают абсолютный разрыв между средой и личностью. Человек, согласно экзистенциализму, — замкнутая система, не испытывающая никакого влияния социальной среды; он абсолютно свободен, руководствуется только своими имманентными желаниями, стремлениями и не нуждается ни в каких моральных нормах. Этими утверждениями многие представители экзистенциализма пытаются обосновать буржуазный индивидуализм и агрессивный эгоизм.
Французские материалисты XVIII века изменение внешних условий (по тем временам — феодальных отношений) считали предпосылкой физического и духовного возрождения и совершенствования людей. Современный же идеализм, как и идеализм вообще, отрывая человека от социальной среды, возлагая на него полную ответственность за свою судьбу, за свои невзгоды и страдания, желает отвести гнев порабощенных масс от капитализма- этого истинного виновника их безмерных невзгод и мучений.
Если французские материалисты XVIII века верили в возможность преобразования жизни на разумных началах и морального совершенствования человека, то их современные критики стремятся отнять у людей веру в возможность лучшей жизни на земле.
Превращая человека в замкнутую биологическую систему, наделенную якобы раз и навсегда данными расово обусловленными качествами, свободными от всякого внешнего воздействия, современная реакционная буржуазная философская мысль пытается увековечить расовое и национальное неравенство, господство «высших» рас над «низшими», неизбежность вековечной вражды и войн между народами. Могут ли пропагандисты этих человеконенавистнических идей не метать громы и молнии против Дидро и Гельвеция, которые — пусть утопично, но искренно и честно — мечтали о равенстве рас и национальностей, искали пути к вечному миру между народами?!
При всех важных различиях существует преемственная связь между прогрессивной, революционной марксистско-ленинской философской мыслью и взглядами французских просветителей XVIII века. Это отлично осознают современные философские и политические реакционеры. Для них борьба против французского материализма, французского просветительства XVIII века составляет часть острой борьбы против современного материализма — диалектического материализма. Характерен в этом отношении следующий эпизод. Когда в октябре 1940 года гестаповцы схватили и бросили в тюрьму ученого с мировым именем, убежденного сторонника диалектического материализма физика Поля Ланжевена, нацистский полковник Бехмельбург откровенно заявил: «Для нас вы являетесь таким же опасным человеком, какими были энциклопедисты XVIII века для старого режима»5.
С полным основанием теоретики Французской коммунистической партии не скрывают своего родства с передовыми революционными идеями XVIII века, открыто заявляют, что коммунисты Франции являются продолжателями, рационалистических и материалистических традиций великих энциклопедистов XVIII столетия. В одном из своих выступлений Морис Торез заявил: «Мы — законные наследники революционной мысли энциклопедистов XVIII века, философского материализма Дидро, Гельвеция, Гольбаха. Мы продолжаем дело тех, кто боролся в первых рядах человечества, а вырождающаяся буржуазия превозносит писания эстетов, напоминающих щеголей старого режима»6.
Вкратце охарактеризованная нами неутихающая борьба вокруг идейного наследия французских просветителей XVIII века показывает, насколько актуальными являются последовательно марксистский анализ наследия французских энциклопедистов XVIII века, разоблачение лжи, нагроможденной реакционными историками философии, различными буржуазными идеологами для дискредитации важной страницы истории свободомыслия, материалистической философии и атеизма, каковой является французское Просвещение XVIII столетия.
В числе многих других историков философии автор настоящего труда в течение четырех десятилетий работал над освещением ряда существенных сторон наследия французских просветителей XVIII века с желанием дать более или менее целостную оценку этого наследия. Предлагаемая вниманию читателей работа является совокупностью опубликованных автором в разное время очерков о французских просветителях. Естественно, эти очерки доработаны, дополнены на основе новой научной информации, с учетом новых подходов к исследуемому предмету.
Интерес автора к французскому Просвещению, и в особенности к французскому материализму XVIII века, был обострен отмеченными уже непрекращающимися нападками реакционных буржуазных и ревизионистских идеологов на Дидро, Гельвеция, Гольбаха и их единомышленников. Выпячивая исторически обусловленные недостатки французского материализма и атеизма, искажая и перечеркивая его бесспорные достоинства, буржуазные идеологи наших дней, ренегаты типа Р. Гароди стремятся поставить под сомнение познавательную ценность материалистической философии, дискредитировать атеистическое мировоззрение. Эти открытые или замаскированные нападки на материалистическую философию и атеизм, естественно, направлены не только против прошлых ступеней развития материалистической философии, но и против материализма и атеизма вообще, и в первую очередь против философии марксизма-ленинизма. В этих условиях защита прогрессивной роли материалистической и атеистической французской философии XVIII века превращается в органическую часть современной идеологической борьбы против враждебных марксизму-ленинизму течений.
Хотелось бы оговорить некоторые другие причины, побудившие нас вернуться к исследуемой проблеме.
Известно, что французское Просвещение, направленное в целом против феодализма и абсолютизма, состояло из различных по политической и философской радикальности учений. Так, представители старшего поколения просветителей — Монтескье и Вольтер, выражавшие умонастроение верхушечных слоев дореволюционной французской буржуазии, ее стремление к постепенному реформированию феодального общества на путях классовых компромиссов по образцу соседней Англии с ее конституционно-монархическим политическим управлением. Они стремились к узаконению прав буржуазии, но не ставили вопрос о ликвидации феодального сословия. Они рассчитывали на «разумное сочетание» интересов буржуазии и феодалов. В соответствии со своими умеренно прогрессивными политическими взглядами Монтескье и Вольтер не выходили за пределы деизма, открыто не отстаивали атеистическое мировоззрение.
Идеологи основных масс дореволюционной францухкой буржуазии — Дидро, Ламетри, Гельвеции, Гольбах, их единомышленники и соратники в принципе отрицали феодальную собственность и феодальные привилегии, отвергали деспотическую монархическую власть, выступая при этом, правда, за просвещенный абсолютизм. Дидро и его друзья отвергали все формы идеализма и религии, открыто отстаивали материалистическую философию и атеизм.) коммунистический идеал, правда, в его утопическом толковании. Мелье был сторонником бескомпромиссного материализма и атеизма. Его идеи сыграли выдающуюся роль накануне и в период французской буржуазной революции 1789-1794 годов.
Самостоятельным и влиятельным направлением во французском Просвещении было руссоянство. Известно, что многие руководители якобинской диктатуры, и в их числе Робеспьер, были сторонниками идей Руссо. Выражая интересы городской и деревенской мелкой буржуазии, Руссо отстаивал эгалитаризм — равное распределение частной собственности среди граждан, утверждение подлинного народоправия, программу мер по коренному улучшению жизни простого народа. Вместе с тем в вопросах философии и религии Руссо не придерживался материализма и атеизма, не шел дальше своеобразного деизма.
При подготовке к печати настоящих очерков автор, выявляя то общее, что было свойственно французскому просветительству, попытался лучше, четче обнаружить внутреннюю дифференциацию идей Просвещения, отличительные черты мировоззрения Мелье, Вольтера, Дидро, Руссо с учетом классовых основ идеологических позиций названных мыслителей и их единомышленников.
При обновлении и уточнении ранее опубликованных очерков мы стремились освободиться от излишне прямолинейных констатации связей между идеями просветителей и их классовой позицией. Сейчас, как и раньше, мы считали и считаем правильным утвердившийся взгляд, согласно которому французский материализм в конечном счете выражал умонастроения, чаяния и ожидания предреволюционной французской буржуазии. Эта истина не может быть поставлена под сомнение. Однако в рассматриваемый период французская буржуазия в борьбе против феодализма и абсолютизма выражала не только свои узкоклассовые интересы, но и интересы всего порабощенного народа, поскольку дореволюционная французская буржуазия в тех исторических условиях в массе своей выступала как часть народа.
Эту историческую истину Ленин выразил в следующих словах: «Нельзя забывать, что в ту пору, когда писали просветители XVIII века (которых общепризнанное мнение относит к вожакам буржуазии), когда писали наши просветители от 40-х до 60-х годов, все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками. Новые общественно-экономические отношения и их противоречия тогда были еще в зародышевом состоянии. Никакого своекорыстия поэтому тогда в идеологах буржуазии не проявлялось; напротив, и на Западе и в России они совершенно искренно верили в общее благоденствие и искренно желали его, искренно не видели (отчасти не могли еще видеть) противоречий в том строе, который вырастал из крепостного»7.была привести и приводила к неточностям. При подготовке к изданию очерков, посвященных французским просветителям, автору пришлось уточнить некоторые оценки исторической ограниченности французского просветительства, французского материализма XVIII века. Известно, что французский материализм относится ко второй исторической форме материализма, которая осталась на позициях метафизики. В работе «Развитие социализма от утопии к науке» Энгельс отметил, что почти для всех французских просветителей был характерен метафизический способ мышления. Исходя из этого высказывания, исследователи традиционно относили французских просветителей к метафизикам, считали их далекими от диалектического видения мира. Однако Энгельс отнюдь не отрицал наличие элементов диалектики в произведениях французских просветителей. Он писал: «… Вне пределов философии в собственном смысле слова они смогли оставить нам высокие образцы диалектики; припомним только «Племянника Рамо» Дидро и «Рассуждение о происхождении неравенства между людьми» Руссо»8. Энгельс счел возможным ограничиться лишь двумя примерами для обоснования своей мысли. При желании он, конечно, мог бы упомянуть целый ряд работ Дидро и Руссо, а также произведения Вольтера, Ламетри, Гельвеция, Гольбаха и их единомышленников:
Важно отметить, что и Ленин указывал на образцы блестящей диалектической мысли у французских просветителей XVIII века. Так, в работе «Материализм и эмпириокритицизм» он отмечал, что Дидро вплотную подошел «к взгляду современного материализма»9.) основание утверждать, что в недрах метафизического материализма XVII-XVIII веков формировались диалектические идеи, которые в тех исторических условиях не сложились, да и не могли сложиться в сколько-нибудь целостный метод исследования природы и общества. В этом нет ничего удивительного. Материалистическая философия, которая по своей сущности стремится правдиво воспроизвести объективный мир, не может не уловить и не отразить какие-то диалектические явления, процессы. И вообще было бы невероятным, чтобы идеологи революционного класса — французские просветители XVIII века, которые обосновывали необходимость коренного преобразования жизни, упразднения старых порядков и перехода к более разумно организованному обществу, которые стремились объяснить развивающуюся природу, не выходя за ее пределы, исключили бы полностью отдельные мысли о диалектическом развитии.
В предлагаемых очерках вопрос об элементах диалектики в произведениях представителей французского Просвещения освещается на основе значительного фактического материала.
Не оставлен без внимания и другой важный момент — наличие отдельных элементов материалистического понимания истории у ряда французских просветителей, особенно в учении о формирующей роли среды по отношению к личности. Мысль о том, что человек является продуктом жизненных обстоятельств, конечно, была глубокой мыслью. Такой подход к проблеме вступал в противоречие с идеей всегда себе равного абстрактного человека.
Подчеркивание роли среды в формировании человека принимало достаточно конкретную форму, когда Гельвеции и другие воспитание разумного, доброго и деятельного человека ставили в связь с упразднением неразумных и бесчеловечных феодальных порядков, деспотической формы правления.) решен. Как заметил Плеханов, у просветителей не было однозначного решения этого вопроса, ибо, с одной стороны, среда у них формирует личность, а с другой — сама среда является продуктом сознания и воли личности, точнее, великой личности. Важно отметить также, что, говоря о внешней среде, просветители были далеки от понятия социально-экономических отношений. Деятельная среда не совокупность объективных социально-экономических отношений. Под средой в первую очередь подразумевалась форма политического правления: монархия, конституционная монархия, демэкратия и т. п. Конечно, превращение политического фактора в решающий фактор формирования людей еще очень далеко от материалистического понимания истории. И тем не менее даже противоречивая постановка проблемы среды и личности, поиски более глубокого ее решения приближали к научному истолкованию общественной жизни.) были далеки от мысли объяснять возникновение реальных людских интересов в конечном счете объективными экономическими отношениями. Но превращение личных интересов в главный побудительный мотив деятельности людей открывало плодотворные научные перспективы. Уже французские историки времен реставрации, опираясь на учение о роли интересов в общественной жизни, пытались рассмотреть французскую буржуазную революцию 1789-1794 годов как столкновение сословных интересов.) их как факторы, объясняющие многие бытовые, культурные явления. Невысокое развитие интеллекта и бедность языка отдельных сообществ Гельвеции объяснял низким уровнем производственной деятельности, примитивностью орудий производства. К сказанному можно добавить идеи французских просветителей о роли индустрии, промышленного развития в общественном прогрессе.
Завершая эти предварительнье: замечания, хотелось бы подчеркнуть, что автор не претендует на полное освещение жизни и творчества деятелей французского Просвещения XVIII века. В книге отсутствуют имена ряда видных представителей века Просвещения. Не все очерки написаны с одинаковой обстоятельностью. Объясняется это тем, что автор не имел возможности исследовать с необходимой полнотой жизнь и творчество всей когорты выдающихся деятелей французского просветительства XVIII столетия.
Названия очерков — «Фонтенель», «Мелье», «Вольтер», «Ламетри» и т. д. — не связаны, естественно, со стремлением дать всестороннюю и обстоятельную характеристику взглядов рассматриваемых мыслителей (уже объем книги исключает такую попытку). Избранная нами литературная форма — очерки -позволяет сосредоточить внимание на тех или иных сторонах творчества французских просветителей, которые, с нашей точки зрения, представляют особый интерес. Так, в очерке, посвященном Руссо, мы выделяем вопрос о диалектике в социально-политических размышлениях французского мыслителя; в очерке о Ламетри делается попытка подчеркнуть естественнонаучное обоснование мыслителем материализма; в некоторых очерках рассматриваются несколько аспектов творчества философа.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 189.
2 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 273.
3 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 26.
4 Там же, с. 28.
5 La Pe