Четырнадцатилетний подросток со знаком «08Т» («Восток»), брошенный в арбейтслагерь, оказывается перед целым фронтом направленной против него изощренной системы физического и морального подавления и уничтожения человеческой личности: «…тогда я понял, что такое выворачивающая душу ненависть. Душа выворачивалась именно тем обстоятельством, что, как сказали бы теперь, разрушалась вся система моей детской ориентации в этом мире. Подросток под номером «08Т» вступает в единоборство с жестокостью — иного поведения своего героя писатель и не представляет.
Только сопротивление. Оно проявляется в неустанной духовной жизни героя, в постоянном противоборстве его духа со злом, ненавистью, голодом, насилием и страхом смерти: «Я был как раз в том возрасте, когда потребность в любви и доверии во мне была особенно сильна. Лагерь страшно обострил эту потребность. Оторванность от дома превращала ее в сильнейшее страдание».
Жизнь духа питала силы, становилась опорой и крепостью в лагерной антижизни. Писатель воскрешает драматическое течение духовного взросления своего героя, который преодолевает отчаяние, «тоску по дому», парализующие волю, обретает силы в поиске друга, в потребности участия, в «ожидании необыкновенного», в готовности поверить в «интернациональное чувство и высшую справедливость». Пора взросления юноши в таких бесчеловечных условиях протекала трагедийно, сопровождалась не только утратами детских ориентации и представлений, но и растущим противодействием жестоким силам фашизма, в борьбу с которым юный Сергей Рязанов внес свою долю. Духовный поиск приводит героя и автора к размышлениям о том, каковы возможности человека к сопротивлению, способен ли он вступить в противоборство с самыми нечеловеческими обстоятельствами: «И я, конечно, оценил и невероятную тяжесть обстоятельств, и то, что человек может против обстоятельств. И понял собственную слабость.
Но человеческая мерка моя от этого нисколько не понизилась. Ведь кто-то эти обстоятельства побеждает! Но даже если бы осуществился самый жуткий бред и только кто-то один на самом краю света ценой жизни победил бы фашистские обстоятельства, то это и было бы человеческой мерой. И, о чем бы ни спорили, я чувствовал, что всегда спорят об этом — какая мера человеку по плечу». В книге утверждается высокая мера требовательности к человеку и его возможностям устоять и победить в самых бесчеловечных условиях. Для литературы не может быть ничего второстепенного, если она действительно занимается человековедением и не утрачивает своего гражданского пафоса.
Творческий и познавательный интерес к человеческой личности, присущий литературе, обусловлен активностью позиции писателя — его мировосприятием, партийностью. Произведения, в которых изображается формирование личности советского человека, приобретают все большую актуальность. На этом пути возникают все те же трудности художественного осмысления цельности бытия, синтеза его сущностных начал и текущей повседневности, быта, из которых и слагается жизнь человеческая.