Идеи обновления общества и индивидуального сознания определили различия в критике наследства викторианского века. Эта критика носила сатирический характер, что соответствовало духу и направленности английской литературы, но вместе с тем не была единообразной, что отчетливо сказалось в творчестве писателей старшего поколения: Д. Голсуорси, Б. Шоу, Г. Уэллса, представивших различные виды сатирического обличения. Объединяла их (не без влияния русской литературы — все трое побывали в России, говорили о сильном воздействии русской классики) озабоченность политическими и социальными вопросами, сделавшая их литературу ангажированной в самом широком смысле этого слова. Степень их зависимости от литературы прошлого, связь с традицией английского классического романа тоже была различной.
Изучению неблагополучия в современном английском обществе, анализу и истокам «форсайтизма» как социальной болезни нации посвятил всю свою жизнь и творчество Джои Голсуорси (1867—1933). «Сага о Форсайтах» (1906—1921) —это монументальное произведение, представляющее собой итог рассуждений над смыслом викторианства и социальной психологии. Как Теккерей исследовал снобизм, придав ему черты социальной болезни нации, так Голсуорси продолжил наблюдения над современным ему обществом и поставил ему другой диагноз болезни — форсайтизм, заключающийся в чрезмерно развитом чувстве собственности, которое не просто определяет суть жизнедеятельности, но и характеризует последствия чрезмерно развитых индивидуализма и эгоизма, противопоставленных всему миру. В семье Форсайтов, как в миниатюре, отразилось все современное общество с его безудержной погоней за преуспеванием, с подчинением закону конкуренции, способностью сплачиваться перед лицом грозящей классу собственников опасности. Индивидуализм становится основой сплочения:
304
«грозное объединение», «забронированность» Форсайтов делают их активными людьми, ополчившимися против противника, а семейный портрет превращается в свифтовскую сатиру. Даже местоимение «они» раскрывает суть превращения респектабельных и пекущихся о приличиях собственников в стадо. Собственнический инстинкт распространяется не только на материальные ценности, но и на человека, на его духовный мир. Соме Форсайт отстаивает свое право на жену, желает получить все самое лучшее с наименьшими затратами (Ирэн — дочь профессора, а там деньгами и не пахнет, значит, она будет всецело принадлежать ему хотя бы из чувства благодарности). Природа одухотворена и бескорыстна в своей щедрости, поэтому она находит отклик только ь душах тех, кто живет вне мира собственности и эгоизма. Для Ирэн и Босини весна буйствовала, торжествовала. Сомса угнетала тишина луга, пение незримых жаворонков и душный, пряный воздух. Индивидуальное чувство собственности, эгоизма, перерастающее в коллективное, национальное, становится олицетворением, символом определенного типа мышления, утверждения значительности фор-сайтовского века, когда человек был неоспоримым и бесконтрольным владельцем своей души, своих доходов и своей жены. В диалектическом противоречии между утверждением незыблемости собственнического инстинкта индивида и обреченностью собственнического порядка заключается специфика сатирического мастерства Голсуорси, основы которого были заложены еще в романе-обозрении нравов английского общества «Остров фарисеев» (1904). Там сатира на высшее общество, на систему воспитания, мораль сводилась к универсальному фарисейству, что подчеркивалось также названием. Критический обзор пороков современного общества заменен в «Саге о Форсайтах» многоаспектным показом существа и последствий собственнической психологии и идеологии. Эпический роман XX в. испытывал глубокие потрясения, приспосабливаясь ко времени глобальных перемен и кризиса культуры. «Сага о Форсайтах» Голсуорси и его последняя трилогия «Конец главы» (1933) убедительно доказывают, что возможности эпического романа практически не ограничены. Типажи «Саги» совмещают все многообразие ушедшего викторианского века с присущими только им индивидуальными чертами. Хотя родственные узы и связывают героев двух эпопей, характеры сэра Конвея, его детей принадлежат уже иному времени. История семьи, в отличие от широко социально оформленной судьбы Форсайтов, показана через систему внутренних связей, основанных на незыблемых убеждениях и традициях, могущих еще удержать разрушающийся мир, но в силу своей кастовости и замкнутости теряющих свою силу и могущество и превращающихся из созидательных в саморазрушительные. Центр притяжения романа — судьба Динни, боттичеллевской красавицы,
Под влиянием семейных устоев разрушающей свое счастье. Несобственно прямая речь, к которой часто обращается Голсуорси в этом романе,— прием, подчеркивающий тон размышления и неуверенности автора в том, что в обществе еще сохранились силы, способные к возрождению нации. Идея служения, оборачивающаяся здесь трагедией и для тех, кто на государственной службе, и для тех, кто ощущает себя помещиком, хозяином, собственником, наполнена весьма скептическим и ироническим содержанием. Бунт любимой героини Голсуорси Динни против диктата над личностью оканчивается признанием необходимости соблюдения приличий и норм, якобы все еще имеющих нравственный смысл. Она выходит замуж за благополучного члена парламента Дорифорда, как в свое время поступила ее родственница Флер Форсайт, выйдя замуж за Майкла Монта. Победил здравый смысл и ограничивающие все условности, но характер нового человека уже находится в стадии оформления, и в одном уже этом немалый интерес «Конца главы».
Э. М. Форстер (1879—1970), Тоже начавший литературную деятельность в начале века в тесном контакте с интеллектуальной средой Кембриджа и группой Блумсбери, создал свою версию английского романа, реализовав творческое кредо в одном из замечательных своих произведений «Поездка в Индию» (1924), в котором изобразил индийское общество, взаимоотношения британцев и индусов реалистически, использовав систему сложных символов и метонимий. В центре повествования —молодой мусульманин Азиз, врач, который довольно дружески и доверчиво относится к британцам, но изменяет свое отношение после неприятности, обрушившейся на него во время экскурсии в пещеры Марабара. Антибританская направленность книги Форстера очевидна, как очевидно и мастерство, с которым эта идеологическая ангажированность преподнесена. Чувствуется, что опыт путешественника не пропал даром для наблюдательного писателя, начинающего повествования со своеобразного туристического описания. Описание Чандрапура дано с позиций объективного англичанина-гида, рассчитывающего на путешественника-англичанина, привыкшего воспринимать чужое с оттенком превосходства и снобизма. Монотонность описания и постоянное подчеркивание того, чего нет в этом пейзаже, усиливается замкнутой его композицией. Взгляд путешественника скользит вначале по реке Ганг, потом по ее берегам, рощам и садам, затем по улицам и постройкам и опять возвращается к берегам Ганга. Ритм повествования напоминает однообразную (особенно для уха европейца) восточную мелодию, а трехчастное построение романа вызывает в памяти музыкальные эксперименты в прозе В. Вулф (сонатное построение «К маяку»). Каждая часть — «Мечеть», «Пещеры» и «Храм» — отвечает задаче показать изменение в отношении к Британии и ее роли в Индии,
В ее судьбе. С «Поездки в Индию» начинается традиция английского антиколониального романа XX в., наиболее ярко проявившего себя в творчестве Г. Грина и др.
Другой вид сатиры развивается в творчестве Герберта Уэллса (1866—1946), Обратившегося к жанру научной фантастики, чтобы поведать человечеству о новых опасных для него угрозах. Среди первейших угроз ему виделась власть науки. Под пером талантливого фантаста ожили фантасмагорические предсказания Свифта. Произведения, написанные Уэллсом в 1895—1905 гг.— «Машина времени» (1895), «Человек-невидимка» (1897), «Война миров» (1898), «Остров доктора Моро» (1896), «Удивительный визит» (1895), «Когда спящий проснется» (1899), «Первые люди на луне» (1901), «Современная Утопия» (1905),— могут рассматриваться и как первые произведения-предупреждения, прообразы будущих созданий Оруэлла и Хаксли. В них проблемы технического прогресса, пути развития современной цивилизации, обезличивания индивида, попытки отказать человеку в выборе и сохранении собственной личности — «Земля перестала быть безопасным убежищем для человека». Вместе с тем Уэллс пророчески определил место будущей технократии в современном мире, о чем написал трактат «Предвиденье о воздействии прогресса науки и техники на человеческую жизнь и мысль» (1901).
В проповеди необходимости реформировать человека, его сознание (даже путем воздействия на них космических сил) Уэллс был близок и фабианцам, и социалистам, создавая утопии за утопиями и сам «не веря в них». Резкая критика собственнических, индивидуалистических инстинктов современного общества, попытки преодоления человеческих пороков научно-экспериментальным способом делали фигуру Уэллса значительной среди тех писателей XX в., которые искренне верили в неисчерпаемые возможности человека, поддержанные величайшими научными открытиями. Нравственно-этическое начало в этой сатире указывало на тесную связь с классической, просветительской традицией, с попыткой преодолеть очевидную пропасть между индивидом и обществом, использовав при этом огромные возможности романа идей, обозрения, романа-трактата.
Духовная атмосфера послевоенного десятилетия была бы неполно обрисована без своеобразного романа — буколической поэмы Олдоса Хаксли (1894—1963) «Желтый Кром» (1921), на деле оборачивающейся эксцентричной сатирой на нравы светского общества, духовной элиты, списанные с натуры,— прототипом хозяйки поместья Желтый Кром была небезызвестная леди Оттолайн Мор-релл. Нравоописательная сатира рисует портретную галерею чудаков-интеллектуалов, собравшихся в загородном доме, чтобы продемонстрировать свои странности и нелепости, больше смахи-