Соколов В. Д. Факты мировой литературы в выписках и извлечениях. XVII век

Соколов В. Д. Факты мировой литературы в выписках и извлечениях. XVII век. Факты мировой литературы в выписках и извлечениях. XVII век

Фр. писатель Ж. Бальдасан в 1647 г снял свою кандидатуру на выборах в Академию, чтобы не мешать Корнелю

Годы канцлерства Бэкона были самыми гнусными годами правления Якова I

В 1588 г. Лопе решением коронного суда был приговорен за оскобление своей бывшей любовницы к удалению из столицы на восемь лет и из пределов Кастильи на два года

Аввакуум вступил в яростную полемику с другими сторонниками раскола — Феодором, в частности. С помощью стрельцов выкрал сочинения последнего из земляной тюрьмы, где они рядом сидели, и сжег

Симеон Полоцкий ездил уговаривать по приказу царя Алексея Михайловича протопопа в Белозерск. Между ними возникла такая жаркая дискуссия, что Аввакуум и «поесть не мог после крика»

Деятельность Бэкона как штатного адвоката высоко оценивается юристами)

Молодого Декарта интересовали пышные церемонии, в 1619 году он покидает Голландию и отправляется во Франкфурт, где присутствует на коронации вновь избранного императора Фердинанда II)»различных видах красоты». Но Декарт, вместо ожидавшегося и вполне заслуженного комплимента, осторожно заметил, что «из всех известных ему видов красоты на него наиболее сильное впечатление произвела красота Истины»)»До сих пор я воображал, что всегда успею, а теперь оказывается, что опоздал») пиетистов, требуя содействия полиции. Лейбниц написал между прочим: «Без отлучения со стороны папы Льва X Лютер не зашел бы так далеко, а без своего рода инквизиции, которую устроили в Лейпциге, не было бы никакой истории с пиетистами. Если правда, что язва ереси, как вы пишете курфюрстине, захватила лучшую часть подданных, то было бы нелепо отсечь эту лучшую часть и истребить ее»]) и, что всего важнее, его жизнь согревалась высокой, чистой любовью женщины — вполне его достойной по уму, нежной и кроткой, без излишней чувствительности, которая свойственна многим немецким женщинам, смотревшей на мир просто и ясно. Любовь такой женщины, философские беседы с нею, чтение произведений других философов, особенно Бейля,- все это не могло не повлиять на деятельность самого Лейбница. Как раз в то время, когда Лейбниц возобновил связь со своей бывшей ученицей, он работал над системой «предустановленной гармонии» (1693-1696)) королевы; он провожал ее также в Герренгаузен к ее матери. В письмах королевы, при всей ее сдержанности, нравственной чистоте и сознании своего долга перед мужем, никогда ее не ценившим и не понимавшим, — в этих письмах постоянно прорывается сильное чувство)) над сопротивлением твердых тел. Этому вопросу он посвятил особое сочинение, которое, однако, затеряно и не дошло до нас) доктора при госпитале св. Варфоломея. Добиваясь этого места, он представил удостоверение в своей компетентности от доктора Аткинсона, президента коллегии врачей, и рекомендательное письмо от самого короля

Среди своих коллег-докторов Гарвей, однако, не пользовался особенно высокой репутацией. Его современник Джон Обрей рассказывает: «Хотя все его коллеги соглашались, что он превосходный анатом, но я никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь одобрял его как терапевта. Я знал многих врачей в этом городе, которые не дали бы трех пенсов за его рецепт и говорили, что из его предписаний нельзя понять, чего он добивается»

Придворные отношения нередко отрывали Гарвея от профессиональных занятий. Так, в 1630-1631 годах он сопровождал герцога Леннокса в поездке того на материк)»Когда послушаешь нашего Гарвея,- говорит Веслинг,- поневоле поверишь в обращение крови». Этому можно поверить, читая сочинения Гарвея, в особенности трактат о кровообращении

Несмотря на преклонный возраст — ему было уже более шестидесяти лет, — Гарвей последовал за королем. Сохранилось известие о его участии в битве при Эджилле, где королевские войска впервые сошлись с парламентскими,- известие довольно характерное, рисующее нам его отношение к политике

Уже с 1638 года зрение Мильтона стало постепенно слабеть. В 1650 году он перестал видеть на один глаз. Доктора прямо заявили ему, что он должен оставить книги и письмо, если не хочет совершенно ослепнуть. Он не послушался. «Мне предстоял выбор, — рассказывает он, — или оставить защиту святого дела, или потерять зрение; в этом случае я не мог слушаться докторов, даже если бы сам Эскулап явился ко мне с предостережением; я мог слушаться лишь внутреннего голоса и воли неба. Я рассудил, что люди часто теряют больше, чем зрение, ради достижения ничтожных благ, и решил, что никакие соображения и угрозы не должны удерживать меня от служения общему благу»

Характер Мильтона не был создан ни для любви, ни для дружбы. В нем было что-то жреческое, суровое, что отталкивало от него людей, и, чтобы привязаться к нему, надо было прежде всего заглянуть в глубину его гения, что было под силу далеко не всем. Строгий, без того «маленького ума», который делает такими приятными взаимные отношения людей, ненавидевший шутку и легкомыслие, Мильтон и в лучшие годы своей жизни был обречен на одиночество

6 января 1643 года Жан-Батист Поклен отказался от своего наследственного права на должность королевского обойщика и камердинера и получил при этом 630 ливров «как в счет того, что приходилось на его долю из имущества его матери, так и в виде аванса в счет причитающейся ему части из будущего наследства от отца») Куапо провел у него три месяца, и вот как писал он потом об этом пребывании у Мольера: «Говорят, что лучшему брату надоедает через месяц кормить своего брата, но эти люди, более великодушные, чем все братья, каких только можно встретить, не переставали беречь меня в продолжение целой зимы, и никогда я не видел столько доброты, столько радушия и честности, так что могу сказать: в этом милом обществе, которое я забавлял музыкой, без стеснений пользуясь обедом в семь-восемь блюд, я провел прекрасные дни: никогда нищий не чувствовал себя более сытым»

Приехав в Безье, Мольер разослал депутатам съезда бесплатные билеты, но они тотчас возвратили их с заявлением, что всякий желающий быть в театре может приобрести билеты за деньги)»субсайзером». Так назывались бедные студенты, не имевшие средств платить за учение и еще недостаточно подготовленные к слушанию настоящего университетского курса. Они посещали некоторые лекции и вместе с тем должны были прислуживать более богатым

Единственное сведение, которое сохранилось о занятиях Ньютона в те годы, состоит в том, что в 1664 году он купил призму; такое приобретение при его малых средствах и дороговизне стеклянных изделий в XVII веке было для Ньютона событием

В начале 1692 года с Ньютоном произошло событие, потрясшее его нервную систему до такой степени, что в течение двух лет с некоторыми промежутками этот великий человек обнаруживал признаки явного душевного расстройства и были периоды, когда с ним случались припадки настоящего, так называемого тихого умопомешательства, или меланхолии. Виновницею этого события была маленькая комнатная собачка, попавшая в историю: ее звали Алмаз (Дайамонд). В одно воскресное зимнее утро Ньютон по английскому обычаю пошел в церковь. Вставал он всегда рано, а потому с утра работал при свече и по своей вошедшей в пословицу рассеянности оставил ее на столе зажженной. Возвратясь домой и войдя в свой кабинет, он к своему ужасу увидел, что собачка перевернула свечу на разложенные на столе бумаги, в которых содержались результаты многолетних вычислений и опытов по химии и оптике. Увидев, что труды его пропали даром, Ньютон, говорят, воскликнул: «Ах, Алмаз, Алмаз, если бы ты знал, сколько беды ты мне наделал!»

После рокового Лондонского пожара 1666 его расстроенный мозг продолжал работать, и весьма возможно, что Ньютон явился к архиепископу с такими богословскими рассуждениями, которые смутили это духовное лицо не менее чем друзей Ньютона) Некий Шалонэ написал на Ньютона донос, указав на выпуск фальшивой монеты и обвиняя в этом Ньютона. Следствие показало, что монету фабриковал сам доносчик, и по тогдашним законам он был казнен

«Что всего замечательнее, — говорит Пембертон, — и что меня сразу очаровало и изумило: ни весьма престарелый возраст Ньютона, ни его всемирная слава не сделали его упрямым в своих мнениях») плохим или неполным ответом

Светские развлечения, которые позволял себе Паскаль, нередко казались ему преступными, и в тяжелые минуты, вроде тех, которые доставила ему смерть отца, он опять становился необычайно религиозным и упрекал себя за перемену образа жизни

Когда Паскалю сообщили о смерти младшей сестры, он сказал только: «Дай Бог и нам умереть так же хорошо»

Паскаль добивался всеми силами того, чтобы никто не мог чувствовать к нему привязанности)»Блистательный театр» («L’Illustre theatre»), с которым связана сценическая жизнь Мольера)

Фр. аристократам было западло заниматься литературным трудом. Мадам Лафайет открещивалась, что было сил от своей «Принцессы Клевской» — это де не она написала, а ее секретарь, поэт Ж. де Сегре

Во времена Расина пьесу, которая не была поставлена на сцене, публика читающая почти не замечала

Джереми Тэйлор (1613—1667), издал проповеди, которого называли The spe), знаменитый голландский исследователь мира насекомых; в конце жизни засомневался в соответствии своих исследований религии и сжег большинство своих трудов

Первая американская поэтесса Анна Брэдстрит (1612—1677), домохозяйка в суровых условиях освоения колоний, мать восьмерых детей

В 1650 в Лондоне анонимно вышла книга стихов Брэдстрит «Десятая муза, объявившаяся недавно в Америке или несколько стрихтворений, сочиненных с большим разнообразимем, остроумием и ученостью»

Правнук Э. Тэйлора отдал его стихи на хранение в библиотеку Йельского университета. Их публикация в 1939 произвела фурор (а обнаружены они были в 1937)

«Журнал ученых» в популярной форме освещал проблемы науки. Основан в 1665, редактировался учеными) 1709-м в Вене. Статьи о нем периодически появлялись в местной печати, и по круглым юбилейным датам в его честь устраивались скромные торжества

Абрахам а Санкта-Клара — под этим именем прославился проповедник и сатирик Ганс Ульрих Мегерле (1644—1709), августин-ский монах, бывший с 1677 г. придворным проповедником в Вене)»варварской» и «невежественной» драматургии трактат «Spo))»Дон Кихота», и его переделок, и разных романов, перепевающих его темы («Дон Кихот-девица», «Духовный Дон Кихот»), и пьес и поэм, продолжающих историю Рыцаря Печального Образа) который и довел его до XX части, напечатанной в 1625 г. Части XXI-XXV были изданы уже после кончины Лопе де Вега его зятем Луисом де Усатеги.

Симеон Полоцкий основал 2-у после И. Федорова типографию на Руси

Впервые «Житие» Аввакуума опубликовано в 1862 году академиком Тихомировым и сразу стало событием

Речи Бэкона вызывали восторг у современников, но сейчас ничего замечательного в сохранившихся не находят

Джонсон пользовался такой славой у близоруких современников, что его ставили выше Шекспира

Полная Библия издана была при царе Алексее Михайловиче и при патриархе Никоне в 1663 году

Здравый смысл Софии Шарлотты часто отыскивал дорогу там, где, по выражению Лейбница, «кончалась латынь философов»)»так долго возится со смертью». Одна из его любовниц, герцогиня Портсмутская, склонилась вся в слезах над его подушкой. Он думал в это время о другой своей фаворитке. «Позаботься,- прошептал он своему брату и преемнику,- чтобы бедная Нелли не умерла с голоду»

В Монпелье, охранявшем древние традиции с такой же ревностью, как и Парижский факультет, нашелся еретик, профессор Ривериус, который осмелился заявить о своем согласии с Гарвеем, за что, впрочем, и потерял кафедру

В довершение всего XVI и XVII века были критической эпохой для медицины: дух самостоятельности уже проснулся, старые доктрины теряли кредит. Новые росли как грибы, но создавались так же, как прежние — путем бесплодных умствований над воображаемым организмом. То было время бесчисленных толков и сект в медицине, время ожесточенных споров, причем, однако, вопреки пословице, из столкновения мнений не рождалась истина. Физиология еще дожидалась Гарвея с его великим открытием и строго научным методом, а обновление медицины не могло совершиться раньше обновления физиологии. При таком состоянии врачебного искусства шарлатанство, личные вкусы, пристрастия и фантазии играли огромную роль, и едва ли не каждый доктор имел свои секреты, свои эликсиры и эссенции, свои излюбленные панацеи против всевозможных болезней

Представители чистого классицизма, царившего преимущественно во французских школах, вообще не злоупотребляли лекарствами, они терзали больных другими способами. Так, например, современник и противник Гарвея, Гюи Патен, излечивал все болезни кровопусканием и слабительным. Это был фанатик ланцета и александрийского листа. Он пускал кровь грудным младенцам, дряхлым старикам — без милости и пощады

Первое издание «Синопсиса» относится еще к 1674 году, написан же он значительно раньше. Остовом его является история Киева, к чему впоследствии были прибавлены некоторые эпизоды из жизни северо-восточной Руси. «Синопсис» издавался и переиздавался более пяти раз и вплоть до нашего века пользовался популярностью. Его содержание, несмотря на массу подробностей о построении церквей, о вкладах в монастыри и т. п., во многих отношениях могло интересовать малообразованного, но любознательного читателя

Ричард Кромвель, малоспособный сын Оливера, о котором история сохранила лишь то воспоминание, что он много-много лет спустя, уже 60-летним стариком, любил показывать своим деревенским друзьям грамоты и бумаги, подписанные им как лордом-протектором, и весело смеялся над своим прошлым величием

Скюдери в своей «Comeacute;die des Comeacute;die)] рассказывает, между прочим, об одном бароне, который разыскивал своего без вести пропавшего племянника и вдруг, найдя его среди актеров одной театральной труппы, сделался сам коллегой своего племянника

В 1641 году королевский указ вывел актера из его опального положения

Жозеф Бежар был один из парижских судебных приставов. Многочисленная семья и неуменье жить довели его до неоплатных долгов, и, чтобы спастись от них, его вдова должна была отказаться от наследства. Жозеф Бежар умер в 1643 году. Но еще раньше его смерти Мадлена покинула родительский дом и сделалась актрисой

Отец Мольера, несмотря на королевский указ от 16 апреля 1641 года, считал актера достойным всякого презрения, и велик был его гнев, когда он узнал о решении своего сына поступить в число этих несчастных лицедеев. Долго увещевал он его отказаться от этого намерения, обещал купить ему какую угодно должность, если стоимость ее не превысит его средств,- все было напрасно. По рассказу Шарля Перро, автора «Знаменитых людей», убедившись в бессилии своих просьб, не понимавший сына, несчастный отец послал к Жану его бывшего учителя чистописания Жоржа Пинеля. Почтенный наставник, вероятно, славился своим красноречием среди пользовавшихся его услугами. Но и эта миссия успеха не имела. На советы своего бывшего учителя отказаться от сцены Жан-Батист Поклен ответил такою страстною речью в защиту избранного им поприща, так ярко изобразил возможность служить обществу и на театральных подмостках, что посол его отца смутился и, забыв цель своего прихода, сам поступил в актеры труппы «Блистательного театра», где пробыл до 1645 года, а потом скитался по провинциям в другой труппе

Франция, XVII век. Небольшие театральные труппы обыкновенно давали свои представления в залах для игр — jeu de paume

«Мадлена Бежар,- рассказывает в своих «Historiettes» Тальман де Рео,- играла в Париже в 1655 году, но в труппе любителей, бывшей в столице некоторое время. Какой-то юноша по имени Мольер оставил ради нее школу, долго был влюблен в нее, давал советы ее труппе и наконец сам поступил туда. Это чудный актер, но только в комических ролях»

Ришелье имел слабость считать себя поэтом и, кроме плохих стихов, написал еще бездарную комедию «Мирам». Отсюда его симпатии к театру, где он чувствовал себя не совсем посторонним лицом; симпатии его выразились, между прочим, подарком богатого костюма, в котором Бельроз блистал в «Лжеце» Корнеля

Франция, XVII век. Зал для игры, если он имелся, какое-нибудь самое обширное помещение в городе, а то и просто сарай на время очищались от своего обычного содержимого и отдавались в распоряжение актеров. На скорую руку устанавливали они ряд скамеек для зрителей, при помощи нескольких досок сооружали сцену,- и театр был готов. Декорации были очень просты, они устанавливались один раз на всё представление и соединяли в себе все площадки, где должно было происходить действие пьесы. Во время представления «Folie de Cidamo)»учинить комедию, а на комедии действовать из Библии книгу Эсфирь и для того действа устроить хоромину вновь»

Отец Паскаля сам много занимался математикой и любил собирать у себя в доме математиков. Но, составив план занятий сына, он отложил математику до тех пор, пока сын не усовершенствуется в латыни

Собрания, проходившие у отца Паскаля и у некоторых из его приятелей, например у Мерсенна, Роберваля, Каркави и других, приняли характер правильных ученых заседаний. Раз в неделю математики, примыкавшие к кружку Этьена Паскаля, собирались, чтобы читать сочинения членов кружка, предлагать разные вопросы и задачи. Иногда читались также присланные заграничными учеными записки. Деятельность этого скромного частного общества или, скорее, приятельского кружка стала началом будущей славной Парижской академии. В 1666 году, уже по смерти обоих Паскалей, французское правительство официально признало существование общества, успевшего приобрести прочную репутацию во всем ученом мире

Кардиналу Ришелье вдруг пришла фантазия приказать, чтобы в его присутствии была разыграна молоденькими девушками трагикомическая пьеса Скюдери «Тираническая любовь». Руководство этим спектаклем было поручено герцогине Эгийон, знавшей семейство Паскалей и давно заметившей сценические способности младшей сестры Паскаля, Жаклины, в то время тринадцатилетней девочки. В отсутствие отца главою семьи была старшая сестра Паскаля, Жильберта. На вопрос герцогини, дозволит ли она младшей сестре принять участие в спектакле, восемнадцатилетняя девушка дала гордый ответ: «Кардинал, — сказала она, — не доставил нам столько удовольствия, чтобы мы могли в свою очередь думать о доставлении ему развлечений»

Жаклина, сестра Паскаля, красивая, изящная девушка, подававшая блестящие надежды, писавшая стихотворения, которые заслужили похвалы Корнеля, вскоре подчинилась влиянию брата, стала думать об отречении от мира и наконец ушла в монастырь

Герцог Лианкур так уважал янсенистов, что не только дал в своем доме убежище двум преследуемым янсенистам, но даже отдал свою внучку на воспитание в пор-рояльский женский монастырь, где, как известно, в числе монахинь была также сестра Паскаля

С 1 декабря 1655 года по 31 января 1656 года в Сорбонне состоялся ряд прений между янсенистами и иезуитами, настолько бурных, что французский писатель Сент-Бев сравнивает их с самыми шумными политическими собраниями 1815 года. Прения велись на тогдашнем варварском латинском наречии, и выражения ораторов были таковы, что синдикат Сорбонны постоянно должен был прибегать к торжественной формуле: Domi)

О значении «Писем» Паскаля можно судить по следующему событию. Как только появились первые письма, один из руанских проповедников поспешил заявить с кафедры, что автор «Писем» — опасный еретик, клевещущий на достопочтенных отцов иезуитов. Тогда руанское духовенство избрало из своей среды комиссию, чтобы проверить цитаты, приведенные в «Письмах». Цитаты оказались совершенно согласными с цитируемыми оригиналами, убедившись в этом, руанские священники написали послание к священникам Парижа, прося их собраться вместе с целью публичного осуждения мерзостей, проповедуемых иезуитами. В 1656 году действительно состоялся в Париже съезд, на котором было принято предложение руанского духовенства заявить публично, что «чтение иезуитских книг привело слушателей в ужас»

В мае 1630 года какой-то монах, фра Томмазо Мартинелли, отбил одну стенку саркофага и украл правую руку Петрарки. На процессе он признался, что хотел подарить ее Флоренции, которая так страдала от того, что прах обоих великих поэтов-флорентийцев — Данте и Петрарки — покоится на чужбине

«Если кто спросит: Что же случится? Что предвещает эта звезда? — Тому я отвечу без всяких колебаний: предвещает целую кучу разных сочинений, которые напишут о ней различные ученые, и множество работы для типографий» (Кеплер)

Эдвард Тэйлор (1645—1729) не публиковал своих стихов и был против их публикации

Фенелон (1651—1715), выступавший за толерантность был в личной жизни нетерпим и высокомерен

Боссюэ (1627—1704). непримеримый в проповедях, был человеком вполне кроткого нрава

Тирсо де Молина, хотя и монах, принимал участие в поэтической академии

Ф. Бэкон сам ставил многочисленные опыты)»Лавр Аполлона» («El laurel de Apolo»), содержавшую широкий обзор современной ему литературной жизни и характеристики двухсот восьмидесяти испанских и португальских писателей, тридцати шести иностранных поэтов и двадцати четырех древних авторов

Лопе де Вега отбыл на борту галеона к британским берегам в качестве солдата — участника похода «Непобедимой армады». На палубе корабля им была написана поэма «Красота Анджелики» («La hermosura de A), в которой он стремился соперничать с «Неистовым Роландом» Ариосто

В составленной Монтальбаном вскоре же после смерти Лопе де Вега его биографии говорится о тысяче восьмистах комедиях и четырехстах «священных действах»

В области мысли Бэкон обнаруживал большую смелость, а в жизни дрожал за свое благополучие

Бэкон не печатал «Нового Органон», а разослал в рукописи своим просвещенным друзьям, которые, однако, испугались смелости и новизны его взглядов. Они были преданы схоластике и отличались осторожностью

Трудно себе представить, чтобы при той жизни, которую вел Бэкон, можно было найти время для занятий философией; однако он его находил.

Свой «Новый Органон» Бэкон посвятил Якову I. Перед очами Якова I он и «зажег новый светильник во мраке философии прошлого»

Бэкон писал лорду Солсбери: «Я только звонарь, который встал раньше других для того, чтоб всех созвать в церковь». Позднее годы и удачи придали ему много гордости)»Органона» отдавал опытам, но знание природы у него было ниже его знаменитых современников. Избалованная светская жизнь служила плохой подготовкой для естествоиспытателя, и работы его в области естественных наук имели весьма скромное значение, несмотря на то, что он чрезвычайно любил изучать природу

В Германии разнесся слух, что Галилей открыл новые планеты. Известие это обеспокоило Кеплера, полагавшего, что он уже доказал, что не может существовать более шести планет, включая и Землю. Говорят даже, что услышав об этом, Кеплер повторил знаменитое изречение императора Юлиана: «Vicisti, Galilaee!»

Кеплер получил приглашение от правительства Венецианской республики занять кафедру математики и астрономии в Падуанском университете, которую занимал раньше Галилей. Но он не только не воспользовался этим предложением, а отверг его почти с негодованием, напомнив гордой республике об ее тяжком грехе: «Я родился в Германии,- отвечал он,- и привык везде и всегда говорить правду, а потому не желаю взойти на костер подобно Джордано Бруно»

Лучшие из профессоров оценили его: особенно высокого мнения был о Лейбнице Яков Томазий, который председательствовал на первом диспуте молодого бакалавра (30 мая 1663 года)

Томазий так ценил диссертацию молодого ученого, что сам написал к ней предисловие, в котором публично заявил, что считает Лейбница вполне способным «к труднейшим и запутаннейшим прениям»

«Гроза с Востока, — пишет Лейбница,- одинаково опасна Польше и Германии; против нее восстает чувство самосохранения»

Москва на польском престоле будет, по словам Лейбница, второй Турцией, и, избрав московского царя, Польша откроет дорогу варварству, которое подавит европейскую цивилизацию. Это было написано в 1669 году

В ноябре 1676 года он приехал в Гаагу, главным образом, с целью свидания со Спинозой. Еще раньше Лейбниц пытался завести переписку со Спинозой, о котором в то время много слышал как об искусном практическом оптике. Лейбниц придумывал тогда разные системы оптических стекол; в 1671 году он написал Спинозе, спрашивая его мнения. Спиноза ответил чрезвычайно вежливо, но сказал, что присланное ему Лейбницем описание неясно

Значительное удобство для научных трудов Лейбница доставило основание в Лейпциге первого немецкого научного журнала «Acta eruditorum» («Труды ученых»), выходившего под редакцией университетского друга Лейбница Отто Менгера. Лейбниц стал одним из главных сотрудников и, можно даже сказать, душою этого издания. Он поместил там множество статей по всем отраслям знаний, главным образом, по юриспруденции, философии и математике; кроме того, он печатал здесь извлечения из разных редких книг, рефераты и рецензии на новые научные сочинения и всячески содействовал привлечению новых сотрудников и подписчиков

Лейбниц собирался уже возвратиться в Ганновер, как вдруг получил известие, что герцог Моденский предлагает ему воспользоваться своим домашним архивом. Лейбниц знал уже по своим предыдущим исследованиям, что этот архив для него особенно важен

Переписка Лейбница с Софией Шарлоттой прекращалась лишь на время их частых и продолжительных свиданий. Известно 164 письма, написанных с обеих сторон в течение семи лет; на самом деле их было гораздо больше, потому что муж Софии Шарлотты (с 1701 года король прусский) по смерти жены приказал сжечь всю ее корреспонденцию. Уцелело лишь то, что было сохранено Лейбницем и ее матерью, которая на несколько лет пережила дочь) 1700 года Фридрих III (в то время еще курфюрст) подписал декрет об основании академии и обсерватории

Одна из рукописей Галилея без его ведома вышла в 1634 г. во французском переводе аббата Мерсеня и, как оказалось, заключала в себе одно из главнейших начал аналитической механики — принцип возможных перемещений

Тупые приверженцы старины говорили Галилею, что открытые им планеты невидимы простым глазом, значит, они и не нужны, а потому и не для чего было открывать их) духовенство, и в 1611 году отправился в Рим, чтоб засвидетельствовать свое почтение папе и кардиналам. Ближайшим поводом к этому была задержка римскою цензурой его сочинения о вращении Солнца и о пятнах на нем, вышедшего только в 1613 году. Как папа Павел V, так и кардиналы отнеслись к Галилею, по-видимому, благосклонно. Последние пожелали даже поближе ознакомиться с его открытиями и, собравшись в саду кардинала Бандини, просили Галилея показать им небо в свой телескоп. Он с удовольствием исполнил их желание, но лишнего ничего не говорил, в чем, может быть, немало помог ему совет Сарпи, убеждавшего его быть осторожнее, потому что духовенство из чисто научного вопроса может создать кляузное дело и под страхом отлучения от церкви заставить отказаться от убеждений. Впрочем, кардинал Беллармини возбудил все-таки вопрос о том, не грешно ли смотреть в трубу, и это вовсе не было шуткой, так как была назначена комиссия для рассмотрения этого смехотворного вопроса!

Он в 1613 году пишет письмо к аббату Кастелли, в котором доказывает, что Писание не предназначалось служить авторитетом для науки. За этим письмом последовало другое, которое Галилей потом напечатал и которое служило продолжением первого. В нем он продолжает доказывать, что Писание назначено только для «спасения души» и что область науки и философии не должна зависеть от него; что, наконец, на практике это давно и признано, так как сочинение Коперника было посвящено папе Павлу III, который, приняв такое посвящение, санкционировал тем и само учение великого философа

В 1614 году каноник флорентийского собора Каччини, один из злейших недоброжелателей Галилея, в своей проповеди на текст: «Мужи галилейские, что стоите, смотря на небо?», приурочивая этот текст к современным событиям и к имени придворного математика, разразился церковными громами против суетного любопытства людей, увлекающихся лжемудрствованием математиков, доказывая, что математика, собственно говоря, наука нечистая и даже дьявольская и что изучающие эту богопротивную науку как виновники всех ересей должны быть изгоняемы из всех христианских стран. Проповедь эта, или «слово», наделала много шума и не обещала ничего хорошего Галилею. А между тем Каччини деятельно начал хлопотать о принятии мер против распространявшегося «лжеучения». В 1615 году он отправился в Рим и, подобрав там себе партию в духовенстве, решил торжественно представить на суд инквизиции источник всех ересей — книгу Коперника «De revolutio)

Гарвей не делал тайны из своих открытий и рассказывал о них друзьям, знакомым, ученикам, рискуя потерять право первенства. Должно заметить, что в те времена вообще не замечалось такой ревности к сохранению приоритета, как ныне

Гарвей резко отличался от некоторых из своих современников, каковы, например, Бэкон, принесший в жертву мамоне честь и совесть

Коули, даровитый английский поэт XVII в, не гнушался ролью шпиона

Драйден писал стихотворные памфлеты против личных врагов короля) мы упоминали в предыдущей главе. Гарвей пытался убедить его в существовании кровообращения наглядными доказательствами, попробовал повторить перед ним свои опыты, но Гален и Гиппократ казались почтенному старцу более достоверными свидетелями, чем собственные глаза, и, убедившись в его несокрушимости, Гарвей положил скальпель и ушел, видя бесполезность дальнейших препирательств

Декарт первым признал кровообращение (1637) и немало способствовал торжеству Гарвея (скорее, впрочем, авторитетом своего имени, чем какими-либо доказательствами в пользу кровообращения, так как великий философ и математик был довольно жалким физиологом и внес в эту науку много путаницы)

Вскоре после Эджилльской битвы мы находим Гарвея в Оксфорде, погруженным в научные исследования, предметом которых было развитие зародыша. «Я увидел его впервые в Оксфорде,- говорит Обрей,- в 1642 году. Он часто заходил в нашу коллегию к Джорджу Батурсту, бакалавру богословия, державшему в своей комнате наседку с яйцами, за развитием которых они следили изо дня в день»

Энт настаивал и наконец добился своего — отобрал у Гарвея рукопись, немедленно отдал ее в типографию, сам следил за печатанием, держал корректуры, а в следующем, 1651 году книга вышла в свет

В молодости Локк писал стихи, блиставшие остроумием, но не отличавшиеся изяществом формы. Он не особенно уважал поэтов, на чтение их тратил немного времени и не имел терпения подражать им в тщательности отделки своих стихотворений

1664 Локк пробыл на континенте около года. Письма его к друзьям отличаются наблюдательностью, всегда составлявшей особенность Локка. Обстоятельно и живо описывает он решительно все, что обращает на себя его внимание, начиная с положения финансов в Берлине и кончая крестинами одного новорожденного берлинца, при которых ему пришлось присутствовать

В 1689 году Локк окончил свой «Опыт» в доме наследников Антони Шефтсбери. Появление в свет этого сочинения было настоящим событием в Англии, где в то время высоко ценились умственные интересы и текла свободная жизнь… На одном митинге в Оксфорде было решено всячески содействовать распространению этого сочинения Локка, в котором с поразительной ясностью высказывались мысли, более или менее сознаваемые всеми

Мильтон окончил университет в 1631 году и немедленно уже стал строить план дальнейших работ. Он особенно радовался тому, что может уехать теперь в имение отца и там, «на покое и просторе, среди пения птиц и аромата цветов, вызывать перед собой вечно живые образы древности и упиваться красотой классической музы»

«Лучшие люди Италии, — пишет Мильтон, — убедившись, что со мной можно говорить с полной откровенностью, выражали мне свою зависть, что я родился в свободной стране, где мысль и научное исследование шествуют без ярма. Сами они жаловались на свое положение, выражая свою ненависть и презрение к тиранам»

Жизнь Мильтона шла тихо и однообразно. Он ни в чем не изменял своему строгому режиму «избранного поэта», предпочитал уединение обществу, сторонился женщин и, проводя целые дни и ночи в усиленных умственных занятиях, не чувствовал даже потребности в развлечениях

Враг познания через диалектику, Гассенди постоянно вышучивал современных ему медиков

С 1638 года Скаррон постоянно страдал от неизлечимой болезни, которая свела его в могилу, и, однако успел закончить веселый «Комический роман», который появился в 1651 году

В 1653 году, когда Мольер впервые знакомил лионцев со своею труппою, его соперник в этом деле, Миталла, был принужден прекратить представления. То же самое случилось и в Руане. Там до приезда Мольера подвизалась труппа дю Круази. С первых же представлений Мольера дю Круази почувствовал превосходство новой труппы, потому что сборы его кассы сразу упали. Дальнейшая конкуренция оказалась безуспешной, и спектакли дю Круази прекратились, а труппа его частью разбрелась, частью присоединилась к Мольеру, и в числе этих последних был и сам Филибер Гассо (дю Круази)

Прибыв в Руан, Мольер не замедлил поставить, кроме своих фарсов, еще и трагедии Корнеля. Автор «Сида», конечно, был в числе почетных посетителей этих представлений и вскоре сделался, вместе со своим братом, преданнейшим другом Мольера

Бывший правитель Лангедока, Конти осенью 1658 года находился в Париже. Правда, между ним и Мольером лежала теперь преграда, различие убеждений: Конти сделался янсенистом и потому считал актера отравителем общества, — но прежняя дружба взяла все-таки верх, и он направил Мольера к Конде, где его труппа получила звание «актеров его королевского высочества» и разрешение дебютировать в Лувре

Дебют Мольера был назначен на 26 октября 1668 года. В королевском дворце в это время не было специального помещения для театральных представлений; спектакли давались там или во дворцовых галереях, или в парке. Для Мольера была отведена одна из зал Лувра. Когда Людовик XIV в сопровождении герцога Орлеанского и принца Конде занял свое место, спектакль начался трагедией Корнеля «Никомед». Ни сам Мольер, ни его актеры не отличались в пьесах подобного склада, и «Никомед» прошел у них ни хуже, ни лучше, чем в Бургонском отеле. Трудно было надеяться привлечь особенное внимание короля и двора подобною игрою. Мольер сейчас же почувствовал, что счастье его труппы может погибнуть, и решился прибегнуть к последнему средству. Он вышел на сцену и, после соответствовавших случаю поклонов, обратился к королю с речью. Поблагодарив его за доставленное труппе счастье развлекать «величайшего в мире монарха», он просил Его Величество не отказать прослушать еще небольшой дивертисмент. Король согласился, и за «Никомедом» последовал «Влюбленный ученый». Настроение зрителей сразу переменилось. В пьесах, принадлежавших перу Мольера, дебютировавшая труппа была в своей сфере, и, подобно тому как она покоряла своею игрою провинциальных слушателей, на этот раз она покорила и столичных. Его Величество остался очень доволен и, покидая зал спектакля, разрешил труппе Мольера давать представления в театре Пти-Бурбон. На другой день король и его двор уехали на юг, где должны были пробыть три месяца. Таким образом, неудача Мольера могла иметь для него самые печальные последствия

Простота царила только в кабинете Мольера; главным украшением этой комнаты был большой дубовый шкаф, где помещалась библиотека Мольера. Тут было 360 томов, между прочим, Библия, Плутарх, Геродот, Диодор Сицилийский, Сенека, Ювенал, Теренций, собрания французских, итальянских и испанских комедий

Буало упрашивал Мольера бросить сцену и ограничиться положением писателя и директора труппы. Мольер отказался наотрез от этой идеи. Он был такой же преданный своему делу актер, как и писатель

«Дон-Жуан» был поставлен в Пале-Рояле 15 февраля 1665 года. Несмотря на полные сборы кассы, после пятнадцатого представления он был снят с репертуара, а со второго Мольеру пришлось уже переделывать слишком резкие места

Вино и Лагранж, первые издатели сочинений Мольера, уже после смерти автора, принуждены были по требованию полиции уничтожать многие сцены в напечатанных уже экземплярах «Дон-Жуана»

Президент Парижского парламента Ламуаньон запретил дальнейшие представления «Тартюфа». Людовика в это время не было в Париже, он находился при армии во Фландрии. Когда получено было запрещение, зрители уже наполняли театр. Об отмене спектакля их известил сам Мольер и, говорят, посмеялся при этом над Ламуаньоном. «Господа, — сказал он будто бы, — мы с удовольствием сыграли бы вам «Тартюфа», но он запрещен. Господин президент не желает, чтобы его представляли на сцене». Гораздо вероятнее, однако, что Мольер не говорил ничего подобного

В 1666 году в Кембридже появилась какая-то эпидемия, которую по тогдашнему обычаю сочли чумой, и Ньютон удалился в свой Вульсторп. Здесь в деревенской тиши, не имея под рукой ни книг, ни приборов, живя почти отшельнической жизнью, двадцатичетырехлетний Ньютон предался глубоким философским размышлениям. Плодом их было гениальнейшее из его открытий — учение о всемирном тяготении

Кеплер сгорал от нетерпения, ожидая каждый новый номер «Звездного вестника», в котором Галилей публиковал свои открытия с помощью только что изобретенного им телескопа) к Ньютону через посредство своего секретаря Ольденбурга с просьбою сообщить подробности изобретения. В 1670 году Ньютон передал свой телескоп Ольденбургу — событие весьма важное в его жизни, так как этот инструмент впервые сделал имя Ньютона известным всему тогдашнему ученому миру

Доктор Уард, известный епископ, автор нескольких астрономических сочинений и профессор астрономии в Оксфорде, который предложил Ньютона в члены общества, основывая его права главным образом на изобретении телескопа

В письме к Лейбницу (1675 год) Ньютон говорит: «Меня до того преследовали полемикой, возникшей из-за опубликования моей теории света, что я проклинал свою неосторожность, променяв такое блаженство, как спокойствие духа, на погоню за тенью»

Как раз в тот день, когда Ньютон написал Лейбницу, что не желает более «гоняться за тенью (сиречь, славой)», он не вытерпел и отправил в Королевское общество новый философский трактат, содержавший исследование цветов тонких пластинок и, в частности, изучение оптических свойств мыльных пузырей

В эпоху мимолетного разочарования в философии Ньютон вздумал заняться самым прозаическим делом, а именно посадкою яблонь с целью производства фруктового кваса (сидра). Но такова была натура Ньютона, что он и к яблокам относился лишь с научной точки зрения. Сохранилось письмо, в котором он пишет о посадке яблонь и производстве сидра в таком тоне, как будто речь идет о всемирном тяготении

28 апреля 1686 года состоялось заседание Королевского общества. Председательское место занимал сэр Госкинс, закадычный друг Гука, главного из соперников Ньютона. Один из членов общества заметил: «Мистер Ньютон довел этот предмет до такого совершенства, что ничего нельзя ни прибавить, ни убавить». Госкинс в свою очередь сказал: «Это произведение тем более изумительно, что оно в одно и то же время было изобретено и доведено до высочайшего совершенства». При этих словах Гук, давно уже выражавший нетерпение, не выдержал. — Я решительно протестую, — сказал он, — и выражаю порицание сэру Джону за то, что он ни словом не упомянул о сообщениях, которые давно были сделаны ему мною по тому же предмету. — Что касается меня, — возразил Госкинс, — я, к сожалению, не помню, чтобы доктор Гук делал мне какие-либо подобные сообщения. С этого дня неразлучные до тех пор друзья стали заклятыми врагами и при встрече не кланялись

В июне 1696 года известный математик Иоганн Бернулли, один из членов знаменитой «математической династии Бернулли», послал вызов «всем остроумнейшим математикам, процветающим на земном шаре», предлагая решить две весьма трудные задачи. Одна состояла в определении рода кривой линии, соединяющей две точки таким образом, что тело, движущееся по ней единственно в силу своей тяжести, начав движение из верхней точки, достигало нижней в возможно короткий промежуток времени. Можно подумать, что прямая линия как кратчайшая удовлетворяет этой задаче; но не следует забывать, что в этом вопросе играет роль не одна длина пути, но и скорость движения точки. Другая задача, чисто геометрическая, была не менее сложна. В то время председателем Королевского общества был Монтегю. Получив задачи, он передал их Ньютону, который, занявшись ими в часы досуга, в тот же день решил обе и прислал решение Монтегю. Ньютон показал, что первой задаче удовлетворяет так называемая циклоида, кривая линия, исследованная еще Паскалем

В частных беседах Ньютон никогда не утверждал положительно

Однажды за обедом один из гостей ударил ножом по фаянсовой тарелке, причем раздался протяжный музыкальный звук, но, как только на тарелку положили руку, звук оборвался. Паскаль удивился и потребовал объяснения. Не получив его, он сам стал делать опыты и составил о них заметки, дав им громкое название «Трактат о звуках». В то время Паскалю было двенадцать лет

Зная любознательность Блеза, отец тщательно прятал от него все математические сочинения и при нем никогда не вел с друзьями математических бесед. Когда мальчик просил учить его математике, отец обещал это в виде награды в будущем

Отец Паскаля, когда обнаружил незаурядные матспособности сына был не только удивлен, но испуган силою этого детского ума)»Начала», позволив читать их в часы отдыха. Мальчик прочел Евклидову «Геометрию» сам, ни разу не попросив объяснения. Не довольствуясь прочитанным, он дополнял и сочинял

Молодой Паскаль до того увлекся своими религиозными упражнениями, что на первых же порах обнаружил все качества, характеризующие прозелитов. В одном случае он даже не остановился перед формальным доносом на человека, казавшегося ему опасным в религиозном отношении) бывал крайне огорчен, когда Паскаль покидал его на продолжительное время. Паскаль имел на герцога огромное влияние. Двадцати пяти лет этот аристократ, несмотря на все просьбы и даже угрозы родственников, отказался от весьма выгодного брачного союза, потом продал свою должность, передал свой титул одному родственнику и обрек себя на безбрачие

Как страстный игрок де Мере чрезвычайно интересовался следующим вопросом: каким образом разделить ставку между игроками в случае, если игра не была окончена? Эта задача была решена одновременно в Тулузе математиком Ферма и в Париже Паскалем. По этому поводу в 1654 году между Паскалем и Ферма завязалась переписка, и, не будучи знакомы лично, они стали лучшими друзьями

«Письма к провинциалу» печатались главным образом в тайной типографии, находившейся в одной из водяных мельниц, которыми тогда изобиловал Париж. Печатание взял на себя Пьер Лепети, знаменитый книгопродавец и королевский типограф, который употребил для этой цели какие-то особые типографские чернила, им самим изобретенные, обладавшие свойством высыхать почти мгновенно, что позволяло печатать «Письма» за час до их отправки)»Письма» мнимого Монтальта были рассмотрены комиссией из четырех епископов и девяти докторов Сорбонны. Комиссия признала, что в «Письмах» содержатся все лжеучения Янсения, а также мнения, оскорбительные для папы, епископов, короля, богословского парижского факультета и некоторых монашеских орденов. Это заявление было сообщено государственному совету, который повелел, чтобы письма были изорваны и сожжены рукою палача

Парламент в Э (Aix) повелел сжечь «Письма», но члены этого судебного учреждения сами охотно читали «Письма», и никто из них не решался пожертвовать своим экземпляром для публичной экзекуции. Наконец один из судей догадался и дал бывший у него альманах, велев надписать на переплете заглавие «Писем». Этот невинный альманах и был сожжен публично

«Во время монолога Фигаро, — пишет госпожа Кампан, — в котором он нападает на различные стороны администрации,- но больше всего под влиянием тирады о государственных тюрьмах, король быстро поднялся и сказал: «Это отвратительно! Этого никогда не сыграют: нужно разрушить Бастилию, иначе представление пьесы будет опасною непоследовательностью. Этот человек смеется над всем, что должно уважаться в государстве!..»

Шоме (1639—1720), французский поэт в стиле легкой поэзии

В 1660 Расин (1639-1699) написал оду «Нимфа Сены» по случаю бракосочетания короля, она был одобрена официальными литкругами, и, вследствие этого, напечатана

Назначение Расина придворным историографом означало конец его театральной карьеры, ибо негоже было придворному пачкаться о театр

Согласно преданию голодавший Отвей умер, набросившись на пищу)»терциариев» ордена св. Франциска Ассизского. В дальнейшем он получил священнический сан)»приближенного» (familiar) святейшей инквизиции, то есть лица, пользовавшегося доверием этого учреждения и вместе с тем обязанного являть собой пример преданности католической церкви

Хотя герцог Сесса и ценил творческий гений своего секретаря Лопе де Вега, тем не менее он смотрел на него преимущественно как на своего поверенного и наперсника в многочисленных любовных авантюрах

В 1605 г. Лопе стал секретарем Луиса Фернандеса де Кордова-и-Арагон, герцога Сесса (1579-1642). Обширная переписка между драматургом и его патроном служит ценнейшим источником биографии Лопе и материалом для характеристики мадридской литературной и светской жизни

В 1590 г. Лопе поступил в качестве секретаря на службу к Антоньо Альваресу де Толедо, герцогу Альба. Будучи уже широко известным писателем, он пребывал в скромной должности письмоводителя — стилиста

Кеплера, возведенного теперь в звание императорского астронома и астролога с жалованьем в 1500 флоринов. Жалованье это неизбалованный судьбою Кеплер находил блестящим, но, к сожалению, его совсем не платили. Тридцатилетняя война совершенно истощила казначейство «римского» императора, и денег доставать было негде: «Я теряю время, стоя у дверей казначейства, подобно нищему»,- с горечью пишет Кеплер в одном из своих писем. Так что, несмотря на громкий титул императорского астронома, ему опять приходилось приниматься за составление скромных альманахов и гороскопов для всех желающих, чтобы прокормить себя и свое семейство, бедствия которого были особенно тягостны для его любящего сердца) занимался черчением географических карт и планов, получая весьма скудное вознаграждение, платившееся к тому же крайне неаккуратно

Ознакомившись с трудами и с личностью Лейбница, курфюрст пригласил молодого ученого (1667) принять участие в предпринятой реформе: курфюрст пытался составить новый свод законов

Правительство не могло не заметить даровитого публициста, отстаивавшего с таким талантом самые близкие ему интересы, и вскоре после появления памфлета, оказавшего ему немалую услугу, Даниелю Дефо, без всяких исканий с его стороны, было предложено место счетовода в комиссии по сбору пошлины со стекла, которое он занимал до самого упразднения этих пошлин в 1699 году

Литераторы, художники, ученые должны были прибегать к покровительству сильных мира или искать посторонний заработок. Так, Спиноза добывал хлеб шлифовкой стекол, Коперник был священником; но большинство группировалось около знатных патронов и пользовалось их щедротами, властью и значением

В числе пациентов и покровителей Гарвея были лорд-канцлер Бэкон, знаменитый философ, и Томас Говард граф Арондель, лицо вовсе не знаменитое в истории человеческой культуры, но с длиннейшей родословной, огромными поместьями и большим весом в обществе

Дружба с королем не доставила Гарвею никаких титулов, никаких великих и богатых милостей, да он и не добивался их, ограничиваясь ролью врача и ученого) для приобретения знания, наблюдал жизнь и людей, заботился о своем нравственном усовершенствовании и не обнаруживал ни малейшего желания пойти какой-нибудь торной дорогой

Со знаменитым ученым Петр I встретился еще во время своего первого путешествия в 1697 году в городе Торгау и пожаловал ему звание тайного советника и содержание в одну тысячу рейхсталеров в год. За это Лейбниц составлял разные планы и проекты для просвещения России)»Блистательный театр» была самой незначительной, всего пять су: товарищество надеялось привлечь посетителей общедоступностью зрелищ. Но почти с первого же дня надежды его не оправдались. Напрасно, желая поразить свежестью своего репертуара, оно приобретало у авторов нигде не игранные еще пьесы, например, «Сцеволу» у Тристана и «Смерть Криспа» у дю Рийе, — это влекло за собою только новые, ничем не вознаграждавшиеся издержки, а зрительный зал по-прежнему оставался пустым

«Блистательный театр», где начиналась карьера Мольера представлял собою товарищество, где все артисты были равны и равно отвечали своими кошельками. Что же касается главенства, то оно, по безмолвному согласию всех, принадлежало наиболее талантливым и опытным

На помощь молодым актерам «Блистательного театра» пришел граф Моден. Он был в это время в Париже, и благодаря его стараниям брат Людовика XIII, Гастон, герцог Орлеанский, пригласил Мольера и его коллег дать представление в Люксембургском дворце. Казалось, счастье начинало, наконец, улыбаться «Блистательному театру». Зная любовь герцога Орлеанского к балету, труппа прихватила с собою еще танцовщика Палле из театра акробата Гарделена и по ставила в Люксембурге «Живую воду» и «Панфусскую сивиллу». Игра актеров понравилась герцогу, он разрешил им в награду называться его придворною труппою и дал щедрое пособие

Игра артистов, в полном смысле слова, не стоила свеч. 2 августа 1645 года Мольер был посажен в тюрьму Шателэ по претензии свечника Фоссе

В эти тяжелые дни «Блистательному театру» еще раз помог Леонар Обри. Этот прекрасный человек, любитель искусства и по некоторым данным сам немножко артист, взялся удовлетворить кредиторов злополучной труппы, обещав уплачивать им по сорок ливров в неделю. Есть сведения о том, что Мольер не забыл услуг Леонара Обри и, когда достиг наконец успеха, выхлопотал для сына своего спасителя звание мостовщика Его Величества) и давал концерты. Искусство плохо кормило поэта и его спутников, один из которых наконец не вытерпел и сбежал

В конце 1654 года скончался секретарь принца Конти, поэт Сарразен: по одним сведениям, от лихорадки, по другим,- от удара щипцами, нанесенного ему принцем под влиянием раздражения. Говорят, место покойного Сарразена принц предложил Мольеру

Конти продолжал осыпать Мольера и его труппу знаками своего внимания, выдавал пособия, сперва в пять, потом в шесть тысяч ливров, и обеспечивал актерам, на случай разъездов, подводы. Эти милости Конти имели свое неудобство. Богатый владелец замка Лагранж де Пре бесцеремонно выдавал труппе пособия из провинциальной кассы и тем вооружал против Мольера население Лангедок

Желая чем-нибудь обрадовать больного Мольера, Людовик разрешил ему постановку «Тартюфа» с условием переделать слишком резкие места) должности директора Монетного двора

Moreri Луи (1643—1680), автор «Большого исторического словаря»

«Во мне, а не в писаниях Монтеня содержится то, что я оттуда вычитал» (Паскаль)

Лафонтен полагал, что в его сказочках главное не «содержание», а манера рассказывания

В сказках «происшествия должны быть неправдоподобны, зато чувства естественны» (K. Bertra))

Библиотекарь Валензейль и его «Повествование о Нюрнберге, вольном городе Священной римской империи» (1697)

Грифиус (1657) написал пьесу о пьесе, играемой дилетантами, по мотивам «Сна в летнюю ночь» Шекспира (Gryphius)

Жан Прадон (1644—1698) написал «Федру» в пику Расину

У Марвелла критики находили «поражающую силу деталей»

Бэкон после написания своих «Эссе» на английском взялся переводить их на латинский

«Громоздкими тихоходами» галантно-авантюрные романы Мадлен де Скюдери (1608-1701) названы небезосновательно: например, очень популярный в Англии роман «Клелия» (1654-1660) — это десять томов, с приложением карты «Страна Любви»

«Теория юморов» Б. Джонсона (1573-1637), предполагала определенную заданность характера, индивидуальное отклонение от «общей нормы». В поэтике классицизма с «юморами» Джонсона соотносима «главенствующая страсть»; у сентименталиста Стерна это «конек»

Создавая драму из чешской истории, Лопе де Вега пользовался известной «Историей императоров и цезарей» («Historia imperial у сеsarea», 1544) Перо Мехии

«Кириллова книга» (1644) — Рогова, направлена против католицизма: компиляция + собственные размышления и комментарии

Декарт желал, «быть зрителем в разыгрывающихся перед ним комедиях»

В своем дневнике Декарт записал: «10 ноября 1619 года я начал понимать основания чудесного открытия (coepi i)». Как полагают это было открытие аналитической геометрии

«Учиться — для меня такое наслаждение, что я принужден употребить насилие над собой, чтобы засадить себя за трактат, который, однако, я обещаю вам окончить к началу 1633 года, чтобы этим обещанием принудить себя писать» (Декарт)

Принимаясь за обработку наблюдений Тихо, Кеплер прежде всего занялся изучением преломления света в воздухе, или астрономической рефракции, чтобы освободиться от главной причины ошибок. Занявшись этим вспомогательным для него вопросом, Кеплер под названием «Дополнения к Вителию» написал самостоятельный обширный трактат по оптике в приложении к астрономии, в котором, между прочим, находится совершенно верная теория астрономических труб и точные правила для определения фокусного расстояния оптических стекол и увеличения труб, так что Кеплер может считаться истинным изобретателем астрономической трубы, хотя он и не осуществил своей мысли на практике

Познакомившись с наблюдениями, собранными Тихо в Уранибурге, Кеплер был поражен их богатством, разнообразием и точностью. Вскоре по приезде в Прагу он пишет Мэстлину: «Богатство Тихо громадны, но он, как и большинство богачей, не умеет ими пользоваться»

С особенною любовью работал Кеплер над сочинением, названным им «Мировой Гармонией» (Harmo), вышедшим в 1619 году и доставившим ему гораздо большее удовлетворение, чем всем читателям этой книги, вместе взятым

Кеплер взял за правило: «Бездействие — смерть для философии»

В 1627 году его внимание обратилось на обнародованное в это время Непером изобретение логарифмов, и Кеплер тотчас же изложил строгую теорию их в 30 теоремах, за которые ландграф Гессенский прислал ему 30 талеров и взял на себя издание книги. Логарифмические таблицы Кеплера расположены или построены так, что могут служить прототипом наших современных таблиц этого рода

Один знакомый писал Лейбницу: «Рад, что ты не нуждаешься в принуждении к труду, скорее следует сдерживать изливающуюся через край силу и думать не только о настоящем, но и о будущем

Еще в 1671 Лейбниц составил очерк своего будущего философского учения

По возвращении в Париж (1672) Лейбниц разделял свое время между занятиями математикой и работами философского характера. Математическое направление все более одерживало в нем верх над юридическим, точные науки привлекали его теперь более, чем диалектика римских юристов и схоластиков

Ознакомление с сочинениями Паскаля навело Лейбница на мысль усовершенствовать некоторые теоретические положения и практические открытия французского философа. Арифметический треугольник Паскаля и его арифметическая машина одинаково занимали ум Лейбница. Он истратил массу труда и немало денег для усовершенствования арифметической машины. В то время, как машина Паскаля совершала непосредственно лишь два простейших действия — сложение и вычитание, модель, придуманная Лейбницем, оказалась пригодною для умножения, деления, возведения в степени и извлечения корня по крайней мере квадратного и кубического

Вопрос о народных школах также занимал Лейбница. В этом, как и в некоторых других случаях, его опередил бывший его учитель, иенский профессор Вейгель, который в 1696 году объехал всю Германию, изучая положение весьма жалких в то время протестантских народных школ. Вейгель, однако, не обратился к Лейбницу, на которого разгневался за то, что Лейбниц не поддержал присланного им проекта переименования созвездий по гербам владетельных домов

Лейбниц сказал — кто меня знает только по моим изданным книгам, тот меня не знает

Лейбниц был с детства близорук и полагал, что от этого зависело его сравнительно бедное воображение

Память у Лейбница была неровная: некоторые вещи он запоминал превосходно, другие — с трудом. По его собственным словам, «легкое было ему обыкновенно трудно, а самое трудное — легко»

Лейбниц узнал от Гримальди о древнем китайском исчислении, отличавшемся от нынешнего, и сообщения ученого иезуита навели его на мысль придумать новую арифметику, в которой достаточно лишь двух цифр: 1 и 0

Лейбницу так понравилась «двоичная» система, что он усмотрел в ней даже нечто мистическое или символическое, хотя по натуре мало был склонен к мистике

По мнению Лейбница, «двоичная» система есть символ творческого акта, imago creatio), чтобы получить всевозможные числа)»Великий Лейбниц! Ты говоришь прекрасные истины! Ты нравишься, убеждаешь, но не исправляешь»

Голландец Левенгук (умер в 1723 году) не был, собственно говоря, ученым по ремеслу: он не знал даже, кажется, латыни. Это был просто любитель, пристрастившийся к увеличительным стеклам, приготовлявший превосходные линзы, с помощью которых в течение своей долгой жизни открыл массу любопытных вещей. Он открыл кровяные шарики и первый наблюдал движение крови в сосудах под микроскопом (в хвосте головастика). Поперечно-полосатые мышечные волокна, бесполое размножение тли, образование почек на пресноводной гидре, открытие коловраток — вот важные факты, которыми Левенгук обогатил науку. Самое же замечательное из его открытий — это инфузории; он первым из людей убедился, что жизнь не прекращается за пределами человеческого зрения) маятника и магнита. Замечательно, что в руках Галилея находился какой-то странный магнит, принадлежавший тосканскому князю и имевший свойство притягивать железо при значительном расстоянии и отталкивать его на малом. Магнит этот был потом затерян, и загадочное свойство его до сих пор остается неразъясненным

В речах добродушного Симплиция очень часто попадались слова и выражения самого папы Урбана VIII, слышанные Галилеем во время многократных бесед его со святейшим отцом в Риме

Гарвей был не из тех ученых, которые могли удовлетвориться штудированием древних. Он посетил Францию, побывал в Германии, отсюда проехал в Италию и поступил в Падуанский университет. Тут пробыл он четыре года

По словам Гарвея, именно эти соображения — о количестве крови, проходящей в каждый данный момент в аорту,- навели его на мысль о кровообращении. «Мне пришло в голову, — говорит он, — не происходит ли тут кругового движения, что и подтвердилось впоследствии». (Exercitatio a) Понятно, что так ставить вопрос — значило почти ответить на него. Таковы, впрочем, все великие открытия. Каждое оказывается яйцом Колумба и возбуждает тем большую досаду в маленьких соперниках великого ученого: «так просто, а мы-то не догадались!») пробел был пополнен через несколько лет после смерти Гарвея Мальпиги, который открыл капилляры и видел переход крови из артерий в вены в легких и брыжейке лягушки (в 1661 году), и Левенгуком, который наблюдал то же явление несколько позднее Мальпиги, но независимо от него, в хвосте головастика

«Только узкие умы могут думать, что все искусства и науки переданы нам древними в таком совершенном и законченном состоянии, что для прилежания и искусства других тут нечего делать. Вся масса наших знаний ничто в сравнении с тем, что остается для нас неизвестным; не следует до такой степени подчиняться традициям и учениям кого бы то ни было, чтоб терять свободу и не верить собственным глазам, клясться словами наставников древности и отвергать очевидную истину» (Гарвей)

«Факты, доступные чувствам, не справляются с мнениями, и явления природы не преклоняются перед древностью; нет ничего древнее и авторитетнее самой природы». (Гарвей) Сравните с этими словами заявление уже упоминавшегося нами противника Гарвеевых взглядов Гюи Патена: «Все тайны нашего искусства заключаются в афоризмах и прогностике Гиппократа, в методе и книге о кровопускании Галена»

«Multitudo remediorum est filia ig),- говорил Френсис Бэкон

Мильтон думал создать для Англии такую же поэму, какие создали для Италии Данте и Тассо

Гений Мильтона всегда отличался медлительностью и лишь при особенных обстоятельствах бывал способен достигать высоты

«Eiko) — произведение, по всей вероятности, апокрифическое, где были описаны последние дни заключения и жизни казненного короля от его собственного лица. Подделка была не только талантливая, но и как нельзя лучше отвечала потребностям времени; в один год разошлось 47 изданий. Личность Карла была выставлена в самом симпатичном свете: перед нами истинный христианин, прекрасный отец семейства, еще лучший отец подданных

Некоторые строфы поэмы были написаны еще в начале сороковых годов. Работу над ней Мильтон возобновил лишь в 1660 году, и вдохновение его забило таким могучим ключом, что все 12 песен были готовы в семь — восемь лет

Мильтон не писал, а диктовал стихи. Обыкновенно это происходило утром при пробуждении, когда 40-50 строк, обдуманные ночью, выливались сразу одной непрерывной струей. Поэту оставалось только сократить их, что он и делал немедленно

Еще оставаясь все тем же никому не известным Жаном-Батистом, он, в сотрудничестве с Сирано де Бержераком, написал комедию «Осмеянный педант», — по крайней мере, когда его обвиняли в заимствованиях у Бержерака, он ответил: «Je repre)]

Итальянские писатели (подразумеваем работавших для театра) обыкновенно выписывали с особым тщанием одну какую-нибудь фигуру в своей пьесе, роль главного актера труппы, и вокруг нее располагали другие, более или менее шаблонные. И те и другие были вполне стереотипны и неизменно появлялись во всех пьесах, почти всегда под одним и тем же именем. Таковыми были Арлекин, главный движитель пьесы (le gra), Лелио — увлеченный страстью юноша, пустой фат Леандр и Кассандр — обманутый старик

В Безье была поставлена 6 декабря 1656 года вторая крупная пьеса Мольера — «Любовная досада», содержание которой было заимствовано автором на этот раз у испанского писателя Николо Секки

После неудачи своего «Пертрарита» Пьер Корнель перестал писать для театра и занимался исправлением прежних своих сочинений, подготовляя второе их издание и переводя также «Подражание Иисусу Христу»

Реформатор в литературе, Мольер был таким же реформатором и в сценическом искусстве. До него и при нем в Бургонском отеле актеры читали свои роли нараспев, почти речитативом. Мольер внес в свою игру простоту и естественность, и вот это обстоятельство и не нравилось рутинерам и вызывало их смех

Ньютон, став кембриджским студентом, обратил главное внимание на математику, не столько ради самой этой науки, с которой был еще мало знаком, сколько потому, что наслышался об астрологии и хотел проверить, стоит ли заниматься этою таинственною премудростью?) геометрию Декарта. Впоследствии Ньютон считал весьма существенным пробелом такое пренебрежение к геометрии древних

Читая книги, Ньютон составлял заметки о прочитанном, но не в виде выписок — любимое занятие талантливых посредственностей, — а стараясь развить то или другое положение, обратившее на себя его внимание. Так, изучая алгебру Валлиса, он изобрел свой знаменитый бином, причем мотивом послужило желание усовершенствовать найденный им у Валлиса способ интерполяции (так называют вставки неизвестных членов математического ряда)

Познакомившись с трудами Кеплера, Декарта и своего учителя Барроу, Ньютон как ум вполне независимый никому не поверил на слово. Сохранились сведения, что упомянутая покупка Ньютоном призмы в 1664 году была сделана главным образом с целью проверить учение Декарта, имевшее наиболее философскую и законченную форму

В начале 1666 года Ньютон много работал над шлифовкою увеличительных стекол и зеркал. Эти работы познакомили его опытным путем с основными законами отражения и преломления, с которыми он был уже теоретически знаком по трактатам Декарта и Джемса Грегори

Декарт еще в 1629 году выяснил ход лучей в призме и в стеклах различной формы; он даже придумал механизмы для полировки стекол

Гюйгенс сумел соорудить великолепный инструмент, далеко оставивший за собою первые попытки Галилея и позволивший своему изобретателю открыть кольца и спутники Сатурна

В 1619 году Кеплер издал знаменитую «Гармонию мироздания», в которой был на расстоянии одного шага от открытия Ньютона и все-таки не сделал его. Мало того что Кеплер приписывал движения планет некоторому взаимному притяжению, он даже готов был принять закон «квадратной пропорции» (то есть действия, обратно пропорционального квадратам расстояний), однако вскоре отказался от него и вместо этого предположил, что притяжение обратно пропорционально не квадратам расстояний, а самим расстояниям

По случаю чисто житейского спора между покупщиком и продавцом из-за нескольких кружек вина Кеплер занялся геометрическим определением емкости бочкообразных тел

Известно, что изобретение телескопа как научного прибора, а не игрушки, было сделано Галилеем в том самом году (1609), когда явилась в печати «Новая астрономия» Кеплера. Узнав от своих парижских друзей об игрушке, изобретенной голландцем Янсенсом для принца Морица, Галилей тотчас догадался, каков принцип этой конструкции, и, так сказать, переоткрыл его вновь

В 1678 году Ньютон объясняет при помощи эфира не только явления света, но и сцепление, капиллярное притяжение, тяготение и даже свойства взрывчатых веществ. Все же он пишет астроному Галлею: «Все это догадки, я вовсе не ручаюсь за их верность»

На первых порах ему не повезло. Еще в 1666 году, желая убедиться, действительно ли сила земного тяготения, заставляющая тела падать на Землю, тождественна силе, удерживающей Луну в ее орбите. Вычисление показало, что при таких числовых данных сила земной тяжести больше силы, удерживающей Луну в ее орбите, на одну шестую и как будто существует некоторая причина, противодействующая движению Луны. На первый раз Ньютон, по словам его ученика Уистона, предположил, что, вероятно, движение Луны задерживается чем-либо вроде декартовских вихрей. Не имея достаточных оснований для такой гипотезы, он бросил ее и терпеливо продолжал вычисления, не составляя пока никакого окончательного суждения

Бентлей, молодой богослов, решил при опровержении атеизма использовать научные доводы

Бентлей просил Ньютона указать ему, какие книги следует прочесть предварительно, чтобы осилить его «Начала». Ньютон составил список, и Бентлей, человек огромных способностей и чрезвычайного трудолюбия, очень скоро одолел «Начала», постиг систему Ньютона не как дилетант, а как настоящий математик

Особенно смущала молодого богослова Бентлея теория знаменитого римского поэта-материалиста Лукреция, представляющая поэтическую обработку атомизма. Бентлей послал Ньютону целый список вопросов, и едва оправившийся больной лихорадочно взялся за работу, желая согласовать свое философское антиатеистическое учение с положительной религией

По словам самого Ньютона, целью его писем было доказать, что он создал свои «Начала естественной философии», чтобы найти принципы, которые неизбежно должны привести к вере в Божество

Лейбниц был «поражен красотою задач» и, узнав, что Бернулли назначил шестимесячный срок на решение, просил продлить его до одного года. Бернулли охотно согласился, и к концу срока были получены решения от Ньютона, Лейбница и Лопиталя, причем решение Ньютона, найденное им в несколько часов, было без подписи. Но Бернулли тем не менее тотчас угадал автора: «ta)», по словам самого Бернулли

Изложение Паскаля отличается необыкновенною ясностью и общедоступностью. Его трактат о равновесии жидкостей может быть прочитан людьми, знающими лишь арифметику

В своих «Мыслях» («Pe) Паскаль говорит в одном месте: «Можно сколько угодно скрываться: всякий человек любит»

У Паскаля религиозный экстаз являлся как бы реакцией, наступавшей после чрезмерного напряжения, которого требовали его научные открытия) путь, проходимый точкою катящегося по прямой линии круга, например, колеса. За одною мыслью последовала другая, образовалась целая цепь теорем. Паскаль вычислял как бы бессознательно и сам был изумлен своими открытиями

Паскаль писал свой труд о циклоиде с необычайной быстротою. Все исследование было написано в восемь дней, причем Паскаль писал сразу, не переписывая. Две типографии едва поспевали за ним, и только что исписанные листы тотчас сдавались в набор) почти во всей Европе придумал устроить движение «пятикопеечных карет», то есть омнибусов. При этом Паскаль имел в виду не только удешевить для бедных людей способы передвижения, но и собрать сумму, достаточную для сколько-нибудь серьезной помощи нуждающимся

Математические образы господствуют над умом Паскаля. Желает ли он изобразить необъятность вселенной, — он, повторяя мысли средневековых писателей, выражает их в сжатой и сильной геометрической форме: вселенная есть «бесконечный шар, центр которого везде, а окружность — нигде». Старается ли он доказать ничтожество человеческой жизни и убедить нас, что для него совершенно безразлично, продлится ли наша жизнь на десять лет более или нет, — он поясняет свою мысль в строго математической форме: «В виду бесконечных величин, все конечные равны между собой». Хочет ли он убедить нас в необходимости веры в божество, — Паскаль прибегает к своей теории вероятностей, оценивает разные гипотезы точно так же, как игрок оценивает партию»

Паскаль советует нам поглупеть (abatir), что, конечно, нельзя понимать в буквальном смысле, как сделал французский философ Кузен, который с видом умного человека прочел Паскалю за этот совет весьма строгий выговор

«Кто пишет героические поэмы, — говорит Мильтон, — должен был бы стараться, чтобы и жизнь его была такой же героической поэмой»