С. Друговейко-Должанская, www. grmm. ru
Это был не юмор мыслей, и даже не юмор слов; это было нечто куда более тонкое — юмор знаков препинания: в какую-то вдохновенную минуту она постигла, сколько уморительных возможностей таит в себе точка с запятой, и пользовалась ею часто и искусно. Она умела поставить ее так, что читатель, если он был человек культурный и с чувством юмора, не то чтобы катался от хохота, но посмеивался тихо и радостно, и чем культурнее был читатель, тем радостнее он посмеивался.
Сомерсет Моэм
Побольше точек! Это правило я вписал бы в правительственный закон для писателей. Каждая фраза — одна мысль, один образ, не больше! Поэтому не бойтесь точек.
Исаак Бабель
Многоточие изображает, должно быть, следы на цыпочках ушедших слов…
Владимир Набоков
В истории отечественного языкознания сложились три основных направления в оценке роли и принципов русской пунктуации: логическое, синтаксическое и интонационное. Теоретик логического, или смыслового направления, Ф. И. Буслаев, сформулировал назначение пунктуации следующим образом: «Так как посредством языка одно лицо передает свои мысли и чувствования другому, то и знаки препинания имеют двоякое назначение: 1) способствуют ясности в изложении мыслей, отделяя одно предложение от другого или одну часть его от другой, и 2) выражают ощущения лица говорящего и его отношение к слушающему». Во второй половине ХХ столетия наряду с этими традиционными направлениями наметилось и коммуникативное понимание роли пунктуации — «возможность подчеркивания в письменном тексте с помощью знаков препинания коммуникативной значимости слова/группы слов» 1. Решению коммуникативной задачи подчинена и основная функция пунктуации (традиционно понимаемой как система графических неалфавитных знаков — знаков препинания, — участвующих в переводе устной речи в письменную) — при помощи членения и графической организации письменного текста «передать читающему смысл написанного таким, каким он воспроизводится пишущим» 2 . О том же самом А. П. Чехов говорил, что «знаки препинания служат нотами при чтении». «Я понимаю препинания строчные некоторыми будто перегородочками, которые пришедших к ним останавливают», — еще в 1748 году замечал один из участников записанного В. К. Тредиаковским «Разговора между чужестранным человеком и российским об ортографии старинной и новой и о всем, что принадлежит к сей материи». Препинание — ведь буквально и означает «задержка» (от цслав. прђпинати — ‘препятствовать, задерживать, сдерживать’). В лингвистическом термине знаки препинания, таким образом, зафиксировано понимание их как сигналов паузы, заминки, остановки перед каким —либо препятствием, возникшим на пути плавного течения речи.При анализе же роли знаков препинания в художественном произведении еще большую важность приобретает двусторонняя функциональная значимость пунктуации: «пунктуация для пишущего» (направленность от смысла к знакам) и «пунктуация для читающего» (направленность через знаки к смыслу). Ведь, в конечном счете, речь идет о кодировании и декодировании текста через знаки 3. Тем более что, по мысли Ю. М. Лотмана, в авторском тексте любые элементы, являющиеся в языке формальными, могут приобретать семантический характер, получая дополнительные значения, — поскольку все элементы языка, которые в грамматической структуре находятся в разных, лишенных черт сходства и, следовательно, несопоставимых позициях, в художественной структуре оказываются сопоставимыми и противопоставимыми, в позициях тождества и антитезы, и это раскрывает в них неожиданное, вне художественного целого невозможное, новое семантическое содержание. Поэтому важным становится уже не описание значения языковых единиц, когда выделяемое исследователем значение лишь иллюстрируется текстовыми примерами, а изучение взаимоотношений языковой единицы с языковой системой, с одной стороны, и со структурой текста, с другой стороны. Фрагмент рассказа Татьяны Толстой «Милая Шура» демонстрирует исчерпывающий набор знаков препинания, возможных в позиции конца предложения: «На четыре времени года раскладывается человеческая жизнь. Весна!!! Лето. Осень…Зима?» Определенную, заданную контекстом последовательность «восклицательный знак — точка — многоточие — вопросительный знак» можно рассматривать как фигуру экспрессивного синтаксиса. Благодаря такому стилистически значимому расположению знаков на конце назывных предложений (состоящих из двусложных слов, которые представляют собой замкнутую группу с общей семантикой ‘названия времен года’) не только задается ритм художественного текста, но и создается столь же замкнутая система знаков, внутри которой градуирована эмоционально-экспрессивная функция каждого из ее членов: от восторженности, выражаемой при помощи восклицательного знака, — через удовлетворенную завершенность, отмеченную точкой, — к недосказанности многоточия — до недоумения, передаваемого знаком вопроса. О процессах исторических преобразований в пунктуационной системе свидетельствует и неуклонно растущая экспансия знака тире. Об употреблении тире как пунктуационного знака экспрессивного синтаксиса в последние десятилетия было написано немало. Знаком «неожиданности» — смысловой, интонационной, композиц