Обмена неперекрещивающимися репликами (Vorbareden), при ко-Рхорой партнеры как бы не слышат друг друга.
Внимание зрителей экспрессионистических спектаклей было приковано прежде всего к актеру. Актер не стремился к правдоподобию, вкладывая в свою игру обобщенный патетический, агитационный смысл. Часто он говорил, прямо обращаясь к зрителям. В разрушение театральной иллюзии ему было позволено увидеть людей в зале. Конфликт, не меняя своего существа, переносился из одной сцены в другую: герою могло противостоять любое количество противников. Несколько раз повторяется в пьесе Рубинера «Люди без насилия» обращение людей в «новую веру». Возможность разных вариантов не интересует автора: встрече «нового человека» с «людьми» придается всеобщее значение — как исходной ситуации современной действительности.
Упорное повторение одинаковой ситуации призвано было, нагнетая пафос, эмоционально воздействовать на зрителей. Как говорилось в пьесе Кайзера «Газ», «в самое тугое ухо проникает провозвестие, повторенное шесть раз». Отсутствие развивающегося сюжета отражало убеждение в невозможности «закрыть проблему»: действительность была воспринята как незаконченная. Но еще более веской причиной было то, что экспрессионисты не видели в самой действительности иных возможностей, кроме пробуждения человека, пробуждения, начинавшего и заканчивавшего всякое общественное развитие. Экспрессионистская динамичная картина мира в конце концов застывала в неподвижности. Проблем больше будто не существовало.
В годы революции в России и революционного кризиса в Германии художественное творчество экспрессионистов приобретает все большую радикальность. В драмах Г. Кайзера («Газ»), под карандашом Георга Гросса (циклы «Лицо правящего класса», 1921; «Разбойники», 1922) возникают гротескные маски капиталистов. Но трагической проблемой остаются противоречия между убеждением и насилием, обновлением и невозможностью закрепить его в жизни.
Пределы обновления с сознательной наглядностью демонстрирует творчество Георга Кайзера (1878—1945), Самого крупного мастера экспрессионистической драматургии, высоко ценимого Брехтом. Кайзер обладал острым чувством сцены, чувством ритма, которому с выверенной точностью подчинялось стремительное развитие действия, мастерством сжатого диалога. В его драматургии Брехт усматривал расчет на невозможную у других экспрессионистов критическую позицию зрителя к показанному на сцене.
В пьесе Кайзера «С утра до полуночи» (1916) скромный чиновник-кассир похищает под влиянием внезапного импульса крупную сумму денег. Деньги дают ему на короткое время возможность
193распоряжаться собой и чужими судьбами. Однако они же обнажают людскую алчность, ненадежно прикрытую лозунгами всеобщего братства в Армии спасения, куда попадает герой. «Превращение» в этой пьесе отнюдь не ведет к возвышению человека.
Характерная ситуация «превращения» была еще возможна для Кайзера в пьесе «Коралл» (1917). Главного героя пьесы — миллиардера и его сына все больше тяготит богатство. Деньги не могут оградить человека ни от ужасов жизни, ни от мук совести. Благотворительность бессильна что-нибудь изменить. Убедившись в нечеловеческих условиях труда рабочих, сын добровольно отказывается от своего капитала. Однако ко времени создания следующей пьесы «Газ» (часть I — 1918; часть II —1920) Кайзеру уже ясно, что порыв одиночки не в силах повлиять на ход вещей в мире. «Газ» начинается с того момента, которым обычно кончались многие экспрессионистические произведения. Прозрение героев и их слияние с народом достигнуто. Однако ожидавшейся гармонии не наступает. Рабочие, превращенные сыном миллиардера в равноправных пайщиков предприятия, не внемлют его призыву прекратить производство газа, нужного правительству для войны и уже приведшего однажды к катастрофическому взрыву завода: газ дает им средства к существованию. Сиюминутные соображения затемняют мысль о последствиях. Пьесу предваряет пессимистический эпиграф: «Но глубочайшая истина открывается лишь одиночке. И тогда она так огромна, что совершенно бессильна действовать». Люди и жизнь в их взаимодействии оказались гораздо сложнее, чем мечтали экспрессионисты. Инженер в пьесе «Газ» был уверен, что формула производства газа верна, но газ все равно продолжал взрываться. Как будто верен был и расчет экспрессионистов на высокий дух и доброту человека. Однако в столкновении с действительностью — общая формула преображения мира давала непредвиденные результаты.
Литература
Сумерки человечества. Лирика немецкого экспрессионизма. М., 1990. Экспрессионизм. М., 1966.